Начали воссоздавать музей. По всей губернии собирались старые монеты, фарфор, скульптуры, артефакты и документы. 25 января было воссоздано Астраханское ученое общество. Его возглавил профессор Усов. Общество объединило ученых, художников, докторов медицины – всего около 60 человек.
Активно развивалась сеть Народных домов (то есть Домов культуры), при которых работали библиотеки. К осени 1919 года, в разгар войны, число Народных домов достигло 27. В них были читальни, детские комнаты, шашки и шахматы, музыкальные кружки, а в доме Ледяева на Канаве – даже духовой оркестр. В Народном доме города Красный Яр ставили спектакли по пьесам Горького[1441].
Отдельно следует сказать о «Клубе Венгерской революции», открытом Валерианом Куйбышевым в доме Усейнова. Ежедневно сюда приходило до ста человек, которых привлекала богатая библиотека – 1500 томов.
Профессура из Университета рассказывала в Народных домах о строении Вселенной и последних исследованиях хлорофилла. Лариса Рейснер в клубе моряков читала лекцию о Шекспире.
В Енотаевске и Харабалях заработали библиотеки с фондами в 4000 и 2000 книг соответственно[1442]. Была открыта библиотека на Казачьем бугре. Всего из Москвы заказали сорок библиотечных комплектов.
К концу 1919 года в Астраханском уезде работало 30 библиотек, в Енотаевском – еще 30, в Царевском – 21, в Красноярском – 8. Местами фонды были довольно внушительными. В Золотухе имелось 2400 книг, в Никольском (Енотаевского уезда) – 2200, в Сероглазово – 2000 и т. д.[1443]
Отдельным направлением стало развитие образования среди мусульман. В Красном Яру, Джанкое, Хожетаевке, Сеитовке, Ясын-Сокане, Ланчуге были открыты читальни, а в Малом Арале, Марфино и Малой Сеитовке – детские библиотеки.
Один этот факт объясняет, почему красные побеждали белых. Они думали о народном просвещении и о будущем. Представим сегодня: гражданская война, общий дефицит, голод, разгул преступности, а в это время власть открывает народные школы и дома культуры, печатает в типографиях Пушкина, Гете и Байрона и организовывает заповедники.
Создание заповедника
Одно из самых завораживающих мероприятий эпохи Гражданской войны – создание Астраханского заповедника. Представим: идут ожесточенные бои, свирепствует тиф, в стране голод, на подконтрольных Советам территориях крестьянские бунты – и в это время власть принимает решение о сбережении природы.
В истории Астраханского биосферного заповедника об этом времени сказано: «Птицы уничтожались в огромном количестве, особенно в связи с появлением в России и за границей моды на перья, эгретки цапель и изделия из птичьих шкурок… Неудивительно, что уже в 1912 г., по утверждению Б. М. Житкова, “промыслы некоторых видов птиц на шкурки… прекратились или почти прекратились за истреблением. Сбор яиц и отлов линных птиц велся в огромных масштабах”… Стало широко практиковаться выжигание прошлогодних тростниковых зарослей и травянистой растительности. В огне палов гибло много животных и кладок птиц; огонь перекидывался на ивовые леса, служившие местообитанием многих птиц и зверей. Глубокое расстройство наступило и в рыбном промысле… В начале 1917 г. были полностью обловлены запретные участки дельты Волги, хищнический лов велся повсеместно».
Идея создания особо охраняемых зон – «наподобие Йеллоустоунского парка» – обсуждалась астраханскими энтузиастами давно. В числе мест, где природа нуждалась в особом сбережении, назывались горы Большое и Малое Богдо, гора Чапчачи и особенно районы дельты. Лотоса тогда росло мало, а птиц выбивали охотники: «белая цапля, каравайка, колпица стали редкостью»[1444].
Инициатива создания заповедника принадлежала орнитологу Владимиру Хлебникову и преподавателю Астраханского университета Николаю Подьяпольскому.
Им удалось привлечь внимание наркома просвещения Луначарского, который, в свою очередь, организовал встречу Подьяпольского лично с Лениным. Порасспросив астраханца о положении дел в городе, Владимир Ильич поддержал решение о создании заповедника в дельте Волги и дал поручение в Наркомпрос (то есть Луначарскому).
Однако Наркомпрос был перегружен множеством вызовов, работал с ленинской резолюцией медленно, и астраханские власти приняли решение об учреждении заповедника самостоятельно.
На бывшем хуторе купца Губина был организован Трехизбенский участок, куда на практику направили студентов. В течение года на работу заповедника было выделено 300 000 руб. – помогло центральное правительство. Были приобретены баркасы, открыты биологическая и метеорологическая станции, нанято 12 сотрудников. Чуть позже возникли Обжоровский и Дамчикский участки[1445].
Дело Иллиодора
В сентябре 1919 года астраханской медсестре Рахиль Вассерман попалась на глаза репродукция журнала «Искра» с изображением черносотенца иеромонаха Иллиодора. По ее словам, репродукцию ей передали оренбургские чекисты, когда она побывала в Орске в гостях у родственников[1446]. Этого нельзя исключать, поскольку Рахиль Яковлевна возглавляла санчасть астраханского особого отдела, работала на этой должности еще при Атарбекове и обрела много знакомств в спецслужбах[1447].
Вассерман была у истоков борьбы за советскую власть в Астрахани. Январь 1918 года она провела в осажденной белоказаками крепости, оказывая медицинскую помощь раненым красноармейцам. После победы Вассерман вступила в партию большевиков, участвовала в различных собраниях и теперь с изумлением обнаружила полное портретное сходство Иллиодора с Кировым. Следует заметить, что известный нам облик Кирова относится к более позднему времени. В годы революции Киров носил по тогдашней моде бородку.
Рахиль Вассерман взяла журнал и пошла с ним к знакомым ей руководителям. Она явно обладала даром убеждения. Вскоре секретарь Губисполкома Иван Иванов[1448] и начальник продотдела Михаил Непряхин пришли к выводу, что Киров не тот, за кого себя выдает. Они обратились за советом в ЧК. Чекисты согласились на организацию следствия и даже согласовали арест Кирова, чтобы тот не сбежал.
ebooksa