Киров в первую очередь был связным между Москвой и Кавказом. Положение дел в Баку, Дагестане, Терской области, Армении и Грузии крайне интересовало руководство Советской России, и Киров был основным каналом информации. Поддерживая связи через контрабандистов и беженцев с Баку, он направлял в Центр десятки докладов о политических настроениях, действиях англичан и большевистском подполье. Роль Кирова как человека, бесспорно, умеющего расположить к себе собеседников, и хорошего аналитика, способного просеять информацию, дав ее в сжатой и ясной форме, была неоценима.
Именно в эти месяцы сложилось доверительное отношение к Кирову со стороны Сталина, который как нарком по делам национальностей был основным читателем его писем. Более того, именно Сталин, как следует из архивных документов, и направил Кирова в Астрахань[1458].
Военного руководства в Астрахани Киров, конечно, не осуществлял.
Реввоенсовет в апреле – июне 1919 года возглавлял Мехоношин, а начиная с августа – Куйбышев. Они были непосредственными руководителями Кирова. Мехоношина расстреляли в 1938 году, а Куйбышеву был отведен другой сектор в пантеоне советских лидеров, и поэтому их влияние на события в Астрахани в последующие сто лет оказалось подвержено забвению.
Киров лишь раз, в июле 1919 года, когда XI армия в очередной раз была расформирована, обрел некую самостоятельность, издав в качестве представителя Центра в РВС несколько приказов об укреплении дисциплины и направив ряд запросов в Центр о поставках самолетов и обмундирования.
Но реальное руководство войсками все это время осуществляли квалифицированные военные, в работу которых Киров не вмешивался: командарм-XI генерал-майор Николай Жданов, сменивший его командарм-XI Михаил Свечников, начштаба-XI генерал-лейтенант Александр Ремезов, начштаба XII Дмитрий Северин, командующий черноярской группировкой полковник Никифор Нестеровский и др.
В архивах не содержится переписки Кирова с центральными органами о штатном расписании, дислокации войск, военных приготовлениях. Широко известная телеграмма Ленина Кирову с текстом «Астрахань оборонять до конца» является вымыслом, поскольку никаких приказов Троцкого об эвакуации города не существовало, как нет оригинала и самой «ленинской» телеграммы – ссылка на нее приведена только в сборнике «Астраханский фронт гражданской войны и С. М. Киров» и относится к числу явных фальсификаций[1459]. На фоне отсутствия документов за подписью Кирова разительным контрастом служит архив Валериана Куйбышева, который прибыл в Астрахань 1 августа 1919 года и на протяжении последующих месяцев вел грандиозную совместную работу с командованием Южного фронта. Архивы сохранили сотни страниц переговоров Куйбышева о донесениях разведки, переброске войск и планировании операций[1460]. Именно Куйбышева по праву следует назвать человеком, который в крайне сложных условиях августа – ноября 1919 года скоординировал работу астраханской группы войск, воссоздал XI армию и обеспечил единство военного и политического руководства.
Кирова можно назвать помощником Куйбышева, но уж никак не главным действующим лицом в организации обороны красной Астрахани.
Но, в отличие от Куйбышева, Киров активно выступал перед партийным активом, войсками и рабочими. Он был публичным представителем центральной власти. Его выступления в астраханский период не отличались ни глубиной анализа, ни информативностью, но в ораторском искусстве форма подчас бывает не менее важна, чем содержание.
Журналистское мастерство речи, конечно, не выручило Кирова в первые недели его пребывания в Астрахани. Профсоюзные активисты не стали обращать внимания на яркие фразы, а ясных мероприятий по преодолению хлебного кризиса Киров не предложил. Более того, он считал, что выступление рабочих неизбежно и надо не искать компромиссы, а готовиться к подавлению астраханских профсоюзов. Первым помощником Кирова в этом деле стал приглашенный им на должность руководителя ЧК Геворг Атарбеков, который погрузил город в атмосферу террора и поставил под угрозу даже оборону Астрахани, в разгар наступления белых дивизий начав массовые аресты и расстрелы среди красного комсостава. Арест Атарбекова и приезд Куйбышева прекратили террор и заметно ослабили позиции Кирова в Астрахани. Осенью 1919 года Киров попробовал использовать дело Вассерман для новой волны арестов и расстрелов, адресатами которых стали бы астраханские большевики. Однако попытка оказалась неудачна.
На этом фоне в середине октября Сергей Киров просит ЦК РКП(б) «заменить его в Астрахани в работе, связанной с Кавказом» и дать ему возможность «работать только по Каспийскому морю», то есть по Баку. Оргбюро ЦК согласилось и заменило Сергея Кирова на Ивана Бабкина[1461]. Кто теперь вообще знает об Иване Бабкине?
Почему же на протяжении последующего столетия оборона красной Астрахани оказалась связана с именем Кирова? – потому что председатель РВС Каспийско-Кавказского фронта Константин Мехоношин, командующий Каспийский флотилией Федор Раскольников, командующий XI армией Михаил Свечников и многие другие люди, внесшие вклад в защиту Нижней Волги в конце 30-х, были объявлены врагами народа и вычеркнуты из книг по истории. А Валериан Куйбышев стал героем советской истории для города Самары.
Астраханские большевики побеждают бакинских
В ноябре 1919 года военное положение Астрахани изменилось. Далеко на востоке был разбит Колчак, и стало понятно, что стояние белоказаков в Гурьеве скоро закончится – армии генерала Толстова была создана угроза с севера, и будущего она не имела. На лиманском направлении были разбиты казаки Драценко, отошедшие к Кизляру. Врангель все еще занимал Царицын, но черноярский гарнизон выстоял, и перспективы красного контрнаступления вырисовывались очень четко.
Впрочем, местные большевики не стали ждать окончательной военной победы над внешним врагом: диктатура бакинцев и центровиков была им в тягость.
В свойственном для астраханцев стиле первыми выступили профсоюзники. Они сохранились как оплот инакомыслящих. Федор Трофимов не скрывал своего критического отношения к происходящему в городе, и его позицию разделяли другие активисты рабочего движения. Профсоюзы объединяли и различные левые партии. В здании Союза Союзов проводили собрание бывшие левые эсеры, объединенные в партию ревкоммунизма[1462]. На конференции профсоюза деревообработчиков было избрано всего девять большевиков, зато 54 беспартийных и два эсера-максималиста[1463].
В октябре Союз Союзов под председательством Трофимова выступил с критикой решения Москвы объединить фабзавкомы с профсоюзами. Фабзавкомы, в отличие от профсоюзов, обладали возможностью контроля управленческих решений администрации. «Уничтожение фабзавкомов, – заявил Трофимов, – несвоевременно, так как они служат основным фундаментом для организации рабочего класса»[1464]. Фабзавкомы спасти не удалось, поскольку речь шла о всероссийском решении, зато астраханцы сосредоточились на достижении перемен в партийной организации.
30 октября астраханцы существенно потеснили бакинцев на городской конференции РКП(б). Был избран новый горком партии. Руководитель губернской организации бакинец Лазьян получил всего 61 голос «за» и существенно уступил по уровню поддержки Липатову (70 голосов) и Трофимову (89 голосов). Более того, в горком партии оказался избран столь неудобный бакинцам Бакрадзе[1465].
16 ноября 1919 года открылась III губернская партконференция, на которой бакинская команда была подвергнута разгромной и непримиримой критике.
Пересказать протокол этой конференции невозможно. Он эмоционален, изобилует личными выпадами и совершенно бессвязен. Не было никакого организационного ядра, которое бы выразило сколь-либо конструктивную программу.
ebooksa