Еще 28 марта 1918 года Жилищный совет губисполкома постановил произвести инвентаризацию всех свободных комнат в Астрахани. Сообщать о наличии лишней жилплощади должны были сами хозяева. В случае отсутствия хозяев решения о наличии излишков принимали Домовые советы[1399].
Тогда же была сформирована специальная комиссия по реквизиции особняков, поскольку между ведомствами развернулось активное состязание за здания в центре города, и требовалась централизация в принятии решений.
Домовые советы получили право устанавливать ставки арендной платы.
Вскоре на базе Домовых советов были созданы квартальные комитеты. Они отвечали за вопросы благоустройства, рассматривали жалобы на старост домкомов и организовывали ночное патрулирование от грабителей. Причем оплачивать охрану было нужно за счет квартплаты[1400]. Через некоторое время квартальным комитетам поручили выдавать продуктовые карточки.
Нельзя сказать, что квартиранты хотели этим заниматься. К середине октября 1918 года домовые комитеты были созданы только в нескольких десятках домов. Жители Косы писали коллективные письма, в которых просили оставить дома за прежними владельцами, поскольку плата за вывоз нечистот достигла 100 руб. с человека, и сами они платить не испытывают готовности[1401].
С 1 января 1919 года была отменена частная собственность на домовладения стоимостью более 10 000 рублей. Теперь эти дома – особняки предпринимателей и чиновников – перешли в полное ведение Советов. Арендаторы и прежние владельцы были должны платить квартплату органам власти. Неспособные к труду прежние собственники могли рассчитывать на пенсию[1402]. Председателей домкомов за недоносительство о свободных площадях штрафовали[1403]. Спустя несколько дней у церкви были изъяты все здания, не связанные непосредственно с обрядовой стороной. Проще говоря, были изъяты жилые дома, здания учебных заведений и различные хозяйственные постройки[1404].
Хозяйственная разруха усиливалась. Население ломало на дрова тротуары и рубило деревья. Власти пытались препятствовать этому и предлагали разбирать старые баржи и суда. На Болде (совр. район ул. Латышева и мясокомбината) скопилось до 500 трупов лошадей. На Собачьем бугре – еще 1000 трупов[1405].
Из описания Братского садика: «Дорожки завалены мусором, скамьи не расставлены, деревья не поливаются и сохнут, здесь нашла приют стая бездомных собак»[1406].
Еще хуже обстояло дело с ассенизацией – «бочки текут, орошая улицы и площади, цены на очистку выгребных ям выросли так, что многие домовладельцы не могут их оплатить»[1407].
Власти стремились предпринять меры. В начале года было принято решение обвязать канализацией и водопроводом центральную часть города – между Каналом и Кутумом. Эти работы медленно, но были начаты. Под ассенизационную машину переоборудовали вначале один, а затем и несколько грузовиков.
В марте 1919 года был проложен трамвайный путь к железнодорожному вокзалу.
Сгоревшие дома в центре города было решено разобрать, расширив Братский сад. Вслед за этим власти постановили снести квартал между домом Гентшера и мужской гимназией[1408].
Не хватало трудовых ресурсов. Попытки организовать субботники оказались неэффективны. 23 августа, например, в таком субботнике участвовало всего 350 человек – ничтожный показатель для города с населением в двести тысяч[1409].
Хозяйственные работы шли и за пределами города. На озеро Баскунчак каким-то чудом удалось доставить три эскаватора, и теперь добыча соли осуществлялась с помощью самой современной техники. В разгар январских боев 1919 года был составлен проект проведения водопровода от реки Ахтубы до Баскунчака, за 50 км.
Проблем добавило наводнение. Зима в 1918/1919 году длилась долго, сопровождалась обильными осадками и сменилась быстрым потеплением. В верховьях Камы снег стремительно таял, и половодье скатывалось вниз, набирая силу. Астрахань и большинство сел столкнулись с реальной угрозой затопления. На строительство валов направили военных. Этого оказалось недостаточно. 30 мая на берегоукрепление были брошены три четверти служащих и членов профсоюзов.
Остановить стихию оказалось невозможно. Под Петропавловкой, Хожетаевкой и Тепличным были залиты посевы. Все окрестности Красного Яра залила вода, и город стал островом, причем паром вышел из строя. По всему уезду были залиты промыслы, включая склады с рыбой. Картофельные поля утонули. В Петропавловке, Хожетаевке, Джанае и Сеитовке оказались повреждены дома. Жители села Атал переселились под открытое небо, поскольку их землянки превратились в ямы с водой (домов в современном понимании этого слова не имелось)[1410].
Природа обрушилась и на Астрахань. Река Бехча прорвала дамбу и затопила район ипподрома[1411]. Глубина здесь достигла полутора метров. Городская купальня оторвалась от берега, и судовладельцы просили небеса, чтобы выдержал соединявший ее с пристанью трос и она не пошла крушить баркасы и лодки[1412].
К поздней осени 1919 года общий хозяйственный кризис усилился. Победы Красной армии на Нижней Волге были достигнуты в условиях, когда резервов практически не оставалось. 20 ноября Киров и Раскольников телеграфировали Ленину: «положение с жидким топливом в Астраханском крае критическое. Исчерпаны все имевшиеся здесь запасы. Военный флот имеет нефти такое ограниченное количество, которого едва хватит до конца навигации. Воинские перевозки почти прекращаются. Имеющееся на железной дороге дровяное топливо едва обеспечит нас на участке Астрахань – Красный Кут на три месяца. Предприятия Совнархоза останавливаются»[1413].
Образование
В начале января было открыто речное училище. Несмотря на все сложности, удавалось сохранить сетку детских садов. К концу года их было восемь: на Криуше у церкви Ильи Пророка, на Эллинге в доме Муравьева (3-я Адмиралтейская улица)[1414], в обществе «Сокол» у Коммерческого училища, на пристани общества Нобель, а также немецкий детсад у Кирхи и два мусульманских – у Ак-Мечети в Махалле, и у мечети Гайрат на Цареве. Осенью 1919 года было открыто еще несколько детсадов – № 8 в обществе «Волга» на пристани, № 11 в доме Муравьева, № 15 за Царевом у пристани Макарова и т. д.[1415]
ebooksa