Положение астраханских левых эсеров становилось шатким. Константин Бакрадзе попробовал защитить свой ЦК и провести параллели. «Да, – говорил он, – Спиридонова критиковала продовольственную политику, но если заявляют, что левые эсеры заделались целью свергнуть советскую власть, то это абсурд, ибо левые эсеры и есть творцы этой власти, выступление было против отдельных комиссаров, но не более того, поскольку мы не соглашаемся с Брестским миром и комбедами».
Такой ответ, разумеется, не мог устраивать ленинцев. Они требовали извинений и размежевания местных левых эсеров с Центром.
Основная драматургия съезда развернулась вокруг резолюции о текущем моменте.
Основным докладчиком был непреклонный максималист Цыпин. Он всерьез предлагал проголосовать за следующую резолюцию: «Мирный договор с Германией нанес трудовой России ряд очевидных для всех поражений в международной политике и ее внутреннем строительстве новой жизни. Страна движется к провалу трудовой революции. Капитуляция перед германским империализмом открыла путь к захватническим стремлениям других хищников – японских, французских, английских и к капитуляции перед отечественной буржуазией. Нужно объединение всего революционного и трудового народа».
Цыпин предложил пакет мероприятий, перед которыми меркли самые смелые ожидания сторонников военного коммунизма:
– социализацию земли;
– обобществление всех фабрик и заводов;
– экспроприацию торговой, промышленной и финансовой буржуазии;
– планомерное распределение всех произведенных благ;
– трудовую повинность;
– отмену декрета о казачьих областях и раздел казачьей земли.
Цыпин также предложил отказаться от практики комбедов. От большевиков выступили трое: Хумарьян, Трусов и Унгер. Они подчеркивали миролюбие по отношению к левым эсерам, но предлагали внести ясность, признать Брестский мир и осудить московскую авантюру.
Большевики проиграли. Резолюцию Цыпина поддержали 209 делегатов, резолюцию большевиков – 181[775].
Тогда большевики поставили ультиматум и заявили о том, что не будут выдвигать своих представителей ни на должности комиссаров, ни в губисполком. На такой кризис левые эсеры пойти не могли. Цыпин и Шичков стали уговаривать ленинцев подождать пару дней, пока не возникнет ясность по московским событиям. Трусов резонно возражал, что краевой съезд Советов заканчивается (шел 14-й день) и ждать нечего: «Мы со всех сторон окружены контрреволюцией, Россия может лопнуть как мыльный пузырь, может погибнуть революция, все ее завоевания, а выступление в Москве есть измена и работа на благо англо-французского капитала».
Трусову долго аплодировали. Дебаты продолжились.
Интеллигентный Бакрадзе пытался объяснять, что нельзя российскую повестку автоматически переносить на регион.
«Один вопрос – работа в Центре, другой – в Астрахани. У нас работать легче. Мы применяемся к местным условиям, чтобы сохранить свою власть, и мы призываем товарищей работать совместно на благо народа».
Трусов оппонировал. Ведь еще несколькими днями ранее именно левые эсеры обрушились с критикой на него и его товарищей за Брестский мир. А теперь они говорят, что надо обсуждать чисто астраханские дела. Нет уж. В работе должна быть гармония. Вот, убили Мирбаха, и что? Немцы теперь вместо одного Мирбаха хотят разместить в Москве целый батальон для охраны посольства. Разве это не предмет для обсуждения?
Трусова активно поддержали делегаты с мест из числа бывших ветеранов. Они навоевались вдосталь и больше рисковать быть убитыми или стать калеками не хотели.
В результате на съезд вынесли две резолюции, отличавшиеся не столько содержательно, сколько в акцентах. Большевики требовали безоговорочно осудить безумную авантюру с убийством Мирбаха. Левые эсеры и максималисты осуждали выступление ЦК ПЛСР как недопустимое и предлагали всем сплотиться для общей работы по борьбе с империализмом всего мира.
ebooksa