Красный террор как организованное явление был безусловным ответом на белый террор. В течение полутора месяцев в Москве, Петрограде, Царицыне и других городах было расстреляно шесть тысяч человек, преимущественно не виновных ни в чем, кроме принадлежности к состоятельному классу. В октябре кампания была свернута и ВЦИК объявил амнистию.
Астрахань красный террор стороной не обошел, но масштабами он не отличался.
Заложников, конечно, взяли. В общей сложности в тюрьме оказалось триста человек, из них 50 представителей состоятельных кругов, а остальные в основном офицеры, которых пригласили в здание цирка братьев Ефимовых для регистрации, где и задержали.
Среди арестованных были рыбопромышленник и бывший городской глава Николай Плотников, ресторатор Владимир Шарлау, купцы Григорий Казбинцев и Иван Фабрикантов, казачий офицер Догадин, армянский предприниматель и экс-депутат IV Госдумы Сергей Франгулов. Все они, а также 50 провинившихся красноармейцев сидели в местной тюрьме. Эта тюрьма, построенная в 1822 году по итальянскому проекту, сегодня хорошо известна астраханцам под названием «Белый город». В то время горожане именовали ее не иначе, как Бастилия.
Однако массовых казней не проводилось[821].
14 сентября по обвинению в контрреволюционном мятеже было расстреляно 17 человек[822]. Спустя неделю – еще 12, из которых девять участвовали в мятеже 15 августа, один хранил оружие и вел антисоветскую агитацию, другим был жандармский ротмистр Александр Глыбовский[823], а последним – расстрелянный по классовому принципу заводчик Павел Беззубиков. Ему не помогло даже ходатайство профсоюза[824].
Этим ограничивается весь список жертв красного террора в крае.
Среди расстрелянных оказались отнюдь не только сторонники белого движения. Среди них была Антонина Давгаль – секретарь местной партийной организации эсеров, что выглядело как откровенная месть правым социалистам. Впрочем, другого эсера – Сигалова – выпустили по личному ходатайству Трусова[825].
Как бы то ни было, очевидно, что в условиях Гражданской войны, ставшей продолжением кровопролитной бойни на фронтах Первой мировой войны, гибель тридцати человек не могла запугать миллионную губернию.
Газетным спискам вполне можно доверять, поскольку смысл террора заключался в его публичности, то есть создании атмосферы страха и запугивания. Понятно, что тайные расстрелы никого не могли и запугать. Именно по этой причине и в Астрахани, и в других городах списки казненных предавались максимальной огласке.
Красный террор был объявлен 5 сентября, а уже начиная с 10 сентября заложников стали выпускать по домам. Начали с самых опасных – офицеров. В течение двух недель было выпущено 132 офицера, поименные списки которых публиковались в прессе[826].
К 2 декабря все арестованные были освобождены. Уважаемые люди из числа заложников разъехались по своим квартирам, а красноармейцев отправили на фронт. В тюремном замке оставалось всего 18 осужденных и пять подследственных по делам, числившимся за Ревтрибуналом.
Буржуазные слои населения отделались легким испугом, но для советских работников борьба вокруг ЧК стала одной из основных точек политического соперничества.
Борьба вокруг ЧК в Астрахани
Уже первый состав Чрезвычайной комиссии, сформированный в июне 1918 года, не вызвал одобрения у местных органов власти и профсоюзных активистов. Создание органов с чрезвычайными полномочиями сопровождалось всякими чрезвычайными происшествиями. В губисполком посыпались жалобы на унижения и оскорбления задержанных. Об избиениях и расстрелах, отметим, речи не шло. Среди наиболее заметных арестованных оказались меньшевики Шалва Абдушели и Грачия Апресянц, которых не без оснований обвинили в выпуске антисоветской листовки[827].
9 июля по предложению максималиста Цыпина губисполком принял решение изъять у ЧК все материалы по политически арестованным и поручить Комиссариату юстиции немедленно разобраться с ними[828]. Уже на следующий день губисполком передумал и решил вообще распустить ЧК и создать новое аналогичное ведомство, включив туда трех представителей губисполкома, двух левых эсеров и Умерова из мусульманского комиссариата. Комиссар образования Бакрадзе предложил заодно отобрать у ЧК и здание, разместив там 1-ю Народную гимназию. Пораженные, словно громом, чекисты пытались ссылаться на Дзержинского и вертикаль власти, но их разогнали, а некоторых за злоупотребления отправили в тюрьму, откуда выпустили арестованных ранее меньшевиков[829].
Решение астраханских властей поддержал пребывавший в городе Виктор Радус-Зенькович, направленный ЦК РКП(б) для помощи местным товарищам.
На этом злоключения ЧК не закончились.
За коротких три месяца комиссия сменила трех начальников, которыми успели по очереди стать Гусев, Могильный и Рябов.
Сдерживающим фактором для ЧК стала и конкуренция советских ведомств. Отдел юстиции с готовностью возбуждал дела по фактам злоупотреблений чекистов, а Ревтрибунал принимал самые жесткие решения.
ebooksa