Обострились проблемы с местным производством корнеплодов, овощей и фруктов. Крестьян не устраивали твердые цены, и картофель оставался в земле. Никто не убирал и виноград – при рыночной цене в 8–10 рублей за килограмм власти были готовы покупать его лишь по два рубля, то есть в пять раз дешевле[946].
Комиссар продовольствия Чернов обнародовал решение, преисполненное бессмысленности и отчаяния. Под угрозой ареста он потребовал от торговцев фруктами и овощами выйти на рынки[947].
С осени в профсоюзах и фабзавкомах в еженедельном режиме обсуждается продовольственная проблема. Ряд комитетов требовали перейти к свободным закупкам. Данную позицию разделял Федор Трофимов[948]. Ему возражали большевик Трусов и левый эсер Шичков. Последний спрашивал рабочих, есть ли у них для свободных закупок товар, который нужен селам?
«Я задам вопрос тем, кто говорил о власти и о выборных началах, – продолжал Шичков, – какая власть Вам нужна? Они мне ответят, что они анархисты и никакой власти им не нужно»[949]. Падение Баку добавило проблем с топливом. Если за первые восемь месяцев 1917 года в Астрахань прибыло 2,85 млн тонн нефтепродуктов, то за такой же период 1918 года – всего 1,16 млн тонн. Особенно резко – в семь раз – упал объем мазута, нефти и керосина, предназначавшихся собственно для Астраханского края: с 200 тысяч тонн до 30 000. Спасали солидные запасы в нефтехранилищах, но их активно использовали военные и отбирали снабженцы, прибывавшие из Центра[950]. Попытка разрабатывать каменный уголь на Мангышлаке оказалась неудачна: уголь был низкого качества[951].
Власть шла по пути централизации в распределении ресурсов. Осенью 1918 года по предложению Трусова был создан рабочий кооператив «Интернационал», который должен был закупать по твердым ценам продовольствие и распределять его через сеть магазинов[952].
Впрочем, рабочим кооперативом «Интернационал» был только по названию. Фактически это было государственное учреждение, работавшее крайне неэффективно. Чтобы сдать продукцию в кооператив, селянам требовалось стоять в многочасовой очереди, продукция портилась, и объемы поставок быстро упали. Причем кооператив монополизировал даже торговлю фруктами и овощами, то есть свободная торговля обычной летней продукцией пресекалась[953].
Было мало и магазинов, поэтому к ним вырастали полукилометровые очереди. Люди были возмущены. Профсоюзы потребовали от губисполкома открыть частные лавки, тем самым отменив продовольственную монополию[954].
Снижение объемов вылова рыбы и перебои с поставкой товаров из Центральной России разорили селян.
На III краевом съезде Советов в декабре 1918 года докладчик от Астраханского уезда Рябов рассказывал о полной катастрофе в этом рыболовецком крае: «мануфактуры получено всего по 1 аршину на душу, получено также несколько ящиков махорки. После всего итого неудивительно, что настроение населения ужасное. Ведь были даже случаи голодной смерти; детская смертность приняла громадные размеры»[955].
Отметим, что Астраханский уезд в основном был расположен в дельте, богатой рыбой, и голода здесь не знали с момента заселения этих мест русскими колонистами.
Попытки закупить хлеб в других губерниях не имели успеха. Из Енотаевского уезда на Ставропольщину был отправлен растянувшийся до горизонта караван в 1000 подвод, запряженных верблюдами. Но экспедиция провалилась. Удалось доставить всего 10 тысяч пудов хлеба, что хватило уезду только на 10 дней.
Этого набора неприятностей енотаевцам оказалось недостаточно. Из Астрахани прибыл отряд красноармейцев, чтобы изъять в пользу города четверть закупленного на Ставрополье хлеба[956].
«Население разуто и раздето, – констатировал руководитель Енотаевского уезда, – вместо чая пьет введенный для здоровья суррогат из вишневых и других листьев и не имеет куска железа для ремонта и починки повозок и сельскохозяйственных изделий».
В северных уездах уже полыхала война.
Поэтому черноярские власти, например, провели полную мобилизацию мужчин в возрасте от 18 до 40 лет, что усилило экономический кризис.
Продовольственные трудности и тяжесть новой войны обостряли социальные противоречия.
Некоторые проблемы возникали в отношениях между населением и красноармейцами. Ближе к Астрахани эти конфликты быстро снимались. Виновных бойцов РККА увольняли из армии, а в особых случаях отдавали под арест.
Но по мере отдаления от краевого центра порядок исчезал. Военные отбирали хлеб не только у населения, но и у продовольственных органов, срывая поставки в Астрахань. В январе 1919 года, например, они изъяли 19 вагонов с мукой, а заодно вагон с посудой[957].
В середине декабря были принята система классового распределения продуктов.
К 1-й, лучшей категории были отнесены лица физического труда, беременные и кормящие женщины, женщины с двумя и более иждивенцами, военные и милиционеры, безработные, дети до 12 лет, а также инвалиды и пациенты больниц.
ebooksa