Мы просим о пришествии к нам Царства Божия в таком же смысле, в каком молим Бога, чтобы святилось в нас Его имя… Царством же Божиим, возлюбленнейшие братья, может быть и Сам Христос – нам вожделенно ежедневное присутствие Его, и мы просим, чтобы Он вскоре явил нам Свое пришествие. Как Он есть наше воскресение, потому что мы в Нем воскресаем, так Его же можно разуметь под Царством Божиим, потому что мы будем царствовать в Нем[400].
Царство Божие противоположно царству земному. Молясь о пришествии Царства Божия, человек ставит себя в ту систему координат, которая резко контрастирует с принятой в земной реальности. В этом контексте слова из молитвы Господней приобретают определенный политический подтекст. Современный автор размышляет:
Нищие наследуют Царство Божие, потому что богатым и могущественным мешает гордыня. Они получили приглашение, но не явились. Иисус прекрасно понимал суть происходящего. Это отражено в Его лаконичном высказывании: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16:16). Что это значит? Иисус не отвергает закона и пророков (Лк. 16:17), но наступило время перемен. До пришествия Иоанна и Его Самого царство принадлежало земным правителям. Они владели землями, нередко имели рабов и держали всех в подчинении. Законы, издаваемые правящей элитой, стояли на страже государства. А теперь толпа хлынула в ворота, не обращая внимания на стражей. Простой народ буквально врывается в Божие Царство. И никто не требует входных билетов![401]
Как мы говорили выше, требуя «отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21), Иисус проводил четкий водораздел между властью земной и властью небесной. На земную власть Он никогда не посягал, ее прерогативы не оспаривал. Послание Иисуса само по себе было лишено политической составляющей, и Он не ставил ни перед Собой, ни перед Своими учениками каких-либо политических целей. И тем не менее, проповедуемое Им учение вступало в перманентный конфликт с земными стандартами по той причине, что оно ориентировало людей на иные ценности. Говоря: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36), – Иисус подчеркивал иноприродность миру и любой мирской власти того Царства, которое Он принес на землю.
Учение Иисуса не вырывает человека из обыденной жизни, не ставит его в оппозицию к властям, обществу, государству. Вопреки мнению некоторых ученых, считающих, что «Иисус и Его движение были вовлечены не просто в сопротивление, но в некое серьезное восстание против установившегося в Палестине порядка»[402], Иисус не был ни революционером, ни социальным реформатором. Он не призывал ни к свержению власти римлян, ни к какому-либо иному переустройству общества:
Христианство не революционно во внешнем смысле слова. Оно вступало в мир не как революционная социальная сила, призывающая к насильственному изменению строя жизни. Христианство нельзя назвать даже и социально реформаторской силой. Природа христианства совсем невыразима в социальных категориях мира сего. Христианство вошло в мир, как благая весть о спасении и о Царстве Божием, которое не от мира сего… Социальная революция во всём противоположна словам Христа. Социальная революция ищет прежде всего того, что приложится, а не Царства Божия; деятели социальной революции не ищут совершенства, подобного совершенству Отца Небесного; они хотят приобрести весь мир и этим вредят своей душе; социальная революция ищет строя жизни, который приходит приметным образом, о котором можно сказать, что он вот, здесь или вот, там; царство, к которому стремится социальная революция, от мира сего… Христианство было величайшим духовным переворотом в истории человечества, самой большой внутренней революцией, пережитой человечеством. С явлением Христа начинается не только новая историческая эпоха, но и новая космическая эпоха, изменился внутренний состав мира… Подлинно новая, более совершенная и лучшая жизнь приходит изнутри, а не извне, от духовного перерождения, а не от изменения социальных условий, социальной среды[403].
Суть преобразования общественного устройства, к которому призывает Христос, заключается, по мысли Иоанна Златоуста, в том, что «прежде достижения неба Он повелел нам землю сделать небом и, живя на ней, так вести себя во всем, как если бы мы находились на небе»[404]. Слова Отца Церкви IV в. перекликаются с приведенной цитатой русского философа ХХ в. в том отношении, что оба автора видят цель учения Христа не в переустройстве земного миропорядка, а в наполнении жизни человека новым смыслом.
Невозможно землю превратить в рай путем социальных преобразований. Но земная жизнь может стать «Царством Божиим, пришедшим в силе» (Лк. 9:1) для тех людей, которые живут на земле по иным законам, в нравственном отношении превосходящим земное законодательство. Только следуя этим установленным Христом законам, человек может сделать землю небом. И только в этом случае Царство Небесное может наступить повсюду – не только на небе, но и на земле.
Воля Божия – одно из важнейших понятий библейского богословия. Согласно Библии, воля Божия стала причиной сотворения вселенной, солнца и луны, звезд и неба: «ибо Он сказал, и они сделались, повелел, и сотворились» (Пс. 148:3–5). По воле Бога, руками Божиими был сотворен человек (Пс. 118:73). Грехопадение Адама и Евы (Быт. 3:1–7) стало нарушением воли Божией и причиной изгнания их из рая (Быт. 3:24). Однако сознание того, что воля Божия должна действовать в мире, сохранялось среди их потомков. Оно обновлялось в каждом новом поколении. Исполнять волю Божию стремились цари Израиля. Важные решения они сопровождали словами: «Если на то будет воля Господа Бога нашего» (1 Пар. 13:2). Ожидание грядущего Мессии было ожиданием того, что «воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его» (Ис. 53:10).
Сын Божий стал Сыном Человеческим во исполнение воли Отца: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). О Себе Иисус говорил: «Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца» (Ин. 6:38). Послушание воле Отца было основной движущей силой земной миссии Сына Божия. Исполняя это послушание, Он добровольно претерпел страдания и смерть.
До грехопадения Адама и Евы воля людей совпадала с волей Божией. После грехопадения человеческая воля часто оказывалась в конфликте с ней. Первозданный человек не имел греховных наклонностей: его свободная воля находилась в послушании воле Божией. Но после того, как человек вкусил от древа познания добра и зла, то есть на опыте приобщился ко злу и греху, его свободная воля оказалась перед постоянным выбором между добром и злом.
Будучи полноценным человеком, Иисус Христос обладал и полноценной человеческой волей. Однако Его человеческая воля не вступала в конфликт с волей Бога Отца. По словам Максима Исповедника (VII в.), «так как Один и Тот же был всецело Бог вместе с Человеком, и Он же – всецело Человек вместе с божеством, Он Сам, как Человек, в Себе и через Себя подчинил человеческое Богу и Отцу, предоставив нам Себя как наилучший прообраз и образец для подражания»[405].
Наиболее сильным примером сочетания в Иисусе двух воль – Божественной и человеческой – является Его молитва в Гефсиманском саду. Согласно Матфею, Иисус сначала обращается к Богу со словами: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). Во второй и третий раз Он просит Отца: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее,
Прошение о воле Божией, которое Иисус включил в молитву «Отче наш», направлено на то, чтобы научить людей подчиняться ей. Эта воля совершается на небе, то есть в ангельском мире – там, где никто ей не противится. Христианин молится также о том, чтобы она совершалась на земле, в человеческом сообществе. Это не противоречит тому, что у каждого человека есть своя воля и что в молитве к Богу он может просить, о чем хочет, как и Сам Иисус просил о том, чтобы, если возможно, чаша страданий миновала Его. Но, подобно Иисусу, верующий в Него должен подчинять свою волю Божией воле: изложив свое желание в молитве к Богу, он должен смиренно ожидать Божьего ответа и принять его таким, каким он будет. В 1-м Послании Иоанна говорится: «…Когда просим чего по воле Его, Он слушает нас» (1 Ин. 5:14). Из этого можно заключить, что, если человек в молитве просит чего-то
Иисус не призывает Своих учеников к пассивному ожиданию исполнения воли Божией: Он призывает их быть соработниками Бога в исполнении Его воли. В этом – кардинальное отличие христианского подхода к жизни от того мироощущения, которое выражено в распространенной поговорке: «На всё воля Божия». Воля Божия – отнюдь не «на всё»: есть воля Божия на добро, но нет воли Божией на зло и грех. Совершая грех, человек идет против воли Бога, вступает в конфликт с этой волей. Все события человеческой истории подразделяются на две категории: те, которые происходят по воле Божией, и те, которые совершаются вопреки воле Божией. Последние Бог «попускает», но не благословляет и не одобряет.
Молясь об исполнении воли Божией «и на земле, как на небе», человек просит о том, чтобы в условиях земного бытия добро побеждало зло, добрая Божественная воля доминировала над злой человеческой волей. В то же время, он молится о том, чтобы самому стать соработником Бога. В сборнике бесед анонимного автора начала V в., надписанном именем Иоанна Златоуста, отмечается, что три первых прошения молитвы «Отче наш» не обращены к Богу напрямую: в них употреблена безличная форма («да святится», «да приидет», «да будет»). В этом усматривается указание на то, что исполнение этих прошений – «непременно обоюдное дело, ибо и человек имеет нужду в Боге, и Бог в человеке ради делания правды. Ибо как человек не может без Божией помощи творить добро, так и Бог не может совершить благо в человеке, если тот не желает этого»[407].
В словах «и на земле, как на небе» используется терминология, характерная для Библии, начиная с самого первого ее стиха. Детальное исследование употребления терминологической пары «небо – земля» в Ветхом Завете[408] показывает, что в общей сложности она встречается там не менее 185 раз. Иногда небо и земля соединяются в одну тематическую пару, связанную союзом «и»: «В начале Бог сотворил небо и землю» (Быт. 1:1); «Так совершены небо и земля и все воинство их» (Быт. 2:1); «Содрогнутся небо и земля» (Иоил. 3:16). Иногда земля противопоставляется небу в рамках одного предложения, например: «Ибо какой бог есть на небе, или на земле, который мог бы делать такие дела, как Твои?» (Втор. 3:24); «Господь [Бог твой] есть Бог на небе вверху и на земле внизу» (Втор. 4:39); «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу» (Втор. 5:8); «Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле» (Пс. 72:25); «Да веселятся небеса и да торжествует земля» (Пс. 95:11). В некоторых случаях небо упоминается в паре не с землей, а с другим понятием, имеющим сходную функцию: бездной (Пс. 106:26), преисподней (Пс. 138:8).
Прямая речь Иисуса, как она отражена на страницах Нового Завета, в полной мере впитала в себя традицию одновременного употребления понятий «небо» и «земля» в качестве терминологической пары:
Доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона (Мф. 5:18; Мк. 13:31; Лк. 16:17).