С другой стороны, уже в III в. получает распространение толкование, согласно которому «хлеб насущный» – это хлеб евхаристический, то есть Тело Христа, преподаваемое верующим в Евхаристии. Это толкование вытекает из зафиксированного с самой глубокой древности обычая произносить молитву «Отче наш» на евхаристической литургии перед Причастием. Наиболее пространно на эту тему рассуждает Ориген:
Так как многие держатся того мнения, будто в этих словах нам предложено молиться о хлебе телесном, то дело стоит того, чтобы в последующем показать лживость этого мнения и развить правильное учение относительно насущного хлеба… Так как в Писании всякая пища называется хлебом… и так как слово, служащее пищею, разнородно и разнообразно, потому что ведь не все могут быть питаемы твердыми и труднопостигаемыми Божественными учениями, то поэтому-то Он, желая предложить более совершенным приличествующую борцам пищу, и говорит: «Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6:51)… Эта Плоть Христова есть потому истинная пища; она соделалась Плотью в качестве Слова… «И Слово стало Плотию» (Ин. 1:14). Когда мы вкушаем от нее, тогда она и в нас обитает (Ин. 1:14)… Последуем поэтому наставлению нашего Спасителя и, пребывая в вере и праведной жизни, будем молить Отца о живом Хлебе, который то же, что и хлеб насущный…[415]
Ориген далее входит в подробное исследование происхождения слова έπιουσιος. Он отмечает, что это слово «ни у греческих писателей, ни у кого не встречается, ни в языке обыденного общения не употребляется, а образовано, кажется, самими евангелистами». Оно образовано от термина «сущность» (ουσία), при помощи которого обозначается первооснова всего материального мира. Эта первооснова, по мнению Оригена, имеет духовную природу. Поэтому, подобно тому, как материальный хлеб при переваривании переходит в сущность тела, точно так же небесный хлеб сообщает «нечто от своей силы» тому, кто от него питается. Из всего сказанного писатель делает вывод: «Насущный хлеб, следовательно, есть тот, который, духовной природе совершенно соответствуя и самой сущности будучи сроден, доставляет душе одновременно здоровье, благодушие и силу, а вкушающему от него сообщает нечто от собственного непреходящего бытия»[416].
В евхаристическом ключе толкует рассматриваемое прошение молитвы Господней и Киприан Карфагенский:
Христос есть Хлеб жизни, и этот Хлеб не всех, но только наш. Как говорим мы «Отче наш», потому что Бог есть Отец познающих Его и верующих, так и Христа называем нашим Хлебом, потому что Он и есть Хлеб тех, которые прикасаются к Телу Его. Просим же мы ежедневно, да дастся нам этот Хлеб, чтобы мы, пребывающие во Христе и ежедневно принимающие Евхаристию в пищу спасения, будучи по какому-либо тяжкому греху отлучены от приобщения и лишены небесного хлеба, не отделились от Тела Христова… Когда Он говорит, что «идущий от хлеба Его будет жить вовек» (Ин. 6:51), то этим показывает, что живут те, которые прикасаются к Его Телу и по праву приобщения принимают Евхаристию[417].
Тертуллиан соединяет оба толкования. По его мысли, Христос призывает молиться и о евхаристическом Хлебе жизни, и о повседневном материальном хлебе:
Хлеб есть жизнь, а жизнь есть Христос… Хлеб означает также и Тело Христово… Стало быть, прося у Бога хлеба насущного, мы просим Его быть всегда участниками Тела Христова и пребывать с Ним неразлучно. Но принимается также и буквальный смысл этой молитвы, согласующийся совершенно с существом дела… Господь также сказал: «Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?» (Мф. 7:9). Этим Он показывает, чего дети имеют право ожидать от отцов своих[418].
Чтобы понять изначальный смысл слов Иисуса, нужно, как нам кажется, сосредоточиться не столько на смысле многозначного и амбивалентного термина «насущный», сколько на значении самого понятия «хлеб».
Впервые на страницах Библии термин «хлеб» употреблен в обращении Бога к Адаму после его грехопадения: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3:19). Далее о хлебе упоминается в рассказе о том, как Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино в благословение Аврааму (Быт. 14:18). Хлебом Авраам угощает трех пришедших к нему путников (Быт. 18:5). Хлеб играет важную роль в истории Иосифа и его братьев: когда Иосиф, скопивший много хлеба, становится вторым лицом при фараоне, а во всех окрестных землях наступает голод, они приходят к нему за хлебом (Быт. 42:1–5). Перед тем, как вывести народ Израильский из Египта, Бог устанавливает праздник пасхи, повелевая уничтожать всё квасное в доме и в течение семи дней есть только пресный хлеб (Исх. 12:15–20). В пустыне, когда у народа оскудели запасы хлеба, Бог посылает ему «хлеб с неба»; этот хлеб люди назвали манной (Исх. 16:2—31).
Хлеб в Библии является универсальным символом пищи. Качество хлеба и настроение, с которым человек ест хлеб, символизируют качество жизни человека. В скорби слезы становятся для него хлебом (Пс. 41:4; 79:6), а когда Бог благоволит к его делам, он ест хлеб с веселием (Еккл. 9:7). Нечестивые и злые «едят хлеб беззакония» (Притч. 4:17), а добродетельная и трудолюбивая жена «не ест хлеба праздности» (Притч. 31:27).
Хлеб был частью ветхозаветного культа. Хлебы предложения должны были постоянно находиться на специальном столе в скинии (Исх. 25:23–30), а затем в храме (3 Цар. 7:48; 2 Пар. 13:11): на этот стол хлебы ставили теплыми – в приношение Господу (1 Цар. 21:6). Книга Левит содержит подробные предписания о том, как нужно печь и хранить хлебы предложения: их должно быть двенадцать, по числу колен Израилевых; они должны полагаться на стол каждую субботу, а хлебы, оставшиеся от предыдущей субботы, должны съедаться священниками «на святом месте, ибо это великая святыня для них из жертв Господних» (Лев. 24:5–9). Та же книга содержит инструкции, касающиеся «приношения хлебного»: оно состоит из муки, которую человек приносит священникам, а они сжигают ее на жертвеннике (Лев. 2:1—13). Первый сноп жатвы приносился в жертву Господу и вместе с ним – хлебное приношение (Лев. 23:10–13).
Вся эта долгая предыстория имеет прямое отношение к Иисусу и Его служению, а также к Его учению о «хлебе насущном» и о «хлебе с небес». Хлеб неоднократно упоминается на страницах всех четырех Евангелий. В пустыне Иисус, искушаемый диаволом, отказывается превратить камни в хлебы, отвечая на искушение словами Ветхого Завета: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). В ответ на обвинения в нарушении субботы Иисус напоминает фарисеям рассказ о том, как Давид съел священные хлебы предложения, которые не должно было есть никому, кроме священников (Мф. 12:1–4; Мк. 2:23–28; Лк. 6:1–5). Дважды Он совершает чудо над хлебами – один раз умножив пять хлебов и две рыбы и накормив ими пять тысяч человек, не считая женщин и детей (Мф. 14:15–21; Мк. 6:35–44; Лк. 9:12–17; Ин. 6:5—13), а другой раз подобным же образом накормив четыре тысячи человек семью хлебами и несколькими рыбами (Мф. 15:32–38; Мк. 8:1–9).
Евангелие от Иоанна содержит беседу Иисуса с иудеями в Капернаумской синагоге. В этой беседе Он говорит о Себе:
Я есмь Хлеб Жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда… Я есмь Хлеб Жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я Хлеб живый, сшедший с небес; ядущий Хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6:35, 48–51, 53).
Эта беседа стала прологом к тому событию, о котором умалчивает Иоанн, но которое отражено у трех евангелистов-синоптиков. Они повествуют о том, как на Тайной Вечере Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое». Затем, взяв чашу с вином, подал им со словами: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:26–28; Мк. 14:22–24; Лк. 22:19–20). Именно об этом Иисус говорил иудеям в беседе, смысл которой не поняли на тот момент даже многие из Его учеников (Ин. 6:60).
Тайная Вечеря стала событием, с которого начался отсчет евхаристического времени в жизни христианской Церкви. Это время продолжается и поныне, поскольку Евхаристия совершается в каждой церковной общине, по завету Иисуса: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). После того, как Он умер и воскрес, именно Евхаристия, совершаемая по домам (у христиан довольно долго не было своих храмов), стала тем событием, которое вновь и вновь делало учеников участниками Тайной Вечери, возвращало к ним Иисуса, Который вознесся на небо, но не оставил их. И всякий раз, когда совершалась Евхаристия, они верили, что среди них присутствует Иисус и что Его Тело, – то самое, которое пострадало и умерло на кресте, – они принимают внутрь себя под видом хлеба, вместе с Его Кровью, пролитой во оставление грехов всего мира и принимаемой под видом вина.
При толковании молитвы «Отче наш» необходимо учесть тот евхаристический контекст, в котором ранняя Церковь воспринимала эту молитву. С самого начала она стала частью Евхаристии, в контексте которой слова «хлеб наш насущный дай нам на сей день» могли означать только одно: просьбу о приобщении того «сверхсущностного» хлеба, каковым является преломляемое на Евхаристии Тело Христа. Этим смыслом наполняются слова молитвы Господней всякий раз, когда они звучат на литургии.
Если же молитва Господня читается вне литургического контекста, например, перед едой (как это в обычае у православных христиан), тогда под «хлебом насущным» понимается обычная земная пища, в которой нуждается каждый человек, каждая семья. В расширительном смысле под хлебом насущным можно понимать все, что необходимо человеку для жизни. При этом список насущных нужд, как напоминает Григорий Нисский, не должен включать предметы роскоши[419].
Далее в Нагорной проповеди мы услышим призывы Иисуса не заботиться о еде, питье и одежде (Мф. 6:25–32) и не заботиться о завтрашнем дне (Мф. 6:34). Слова молитвы Господней о хлебе насущном не противоречат этим призывам. Молящийся не просит хлеба на завтра: он просит хлеб на сегодня (вот почему нам представляются неубедительными попытки истолковать хлеб насущный как «завтрашний» или «будущий»). По словам Киприана Карфагенского, «кто сделался учеником Христовым, тот, по слову Учителя, отказываясь от всего, и должен просить только дневного пропитания и в молитве не простирать далее своих желаний… Было бы противоречие и несообразность в том, если бы мы искали в этом веке продовольствия на долгое время, когда просим о скором пришествии Царства Божия»[420].
Здесь нельзя не вспомнить одну деталь рассказа о том, как Бог питал манной народ Израильский. Манна падала на землю каждое утро, и люди могли собрать ее, сколько хотели. Однако запрещалось оставлять ее на следующий день, кроме субботы, для которой запасы манны делались накануне (Исх. 16:19–22). Человек, возлагающий надежду на Бога, не заботится о завтрашнем дне в том смысле, что у него нет страха перед будущим. Он верит в то, что Бог не оставит его, и просит у Бога дневного пропитания для себя и своей семьи.