Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника… Что вы зовете Меня: Господи! Господи! – и не делаете того, что Я говорю? (Лк. 6:43–44, 46).
Здесь нет никаких ссылок ни на лжепророков, ни на Страшный Суд. На основании этого сторонники гипотезы, согласно которой Матфей и Лука работали с единым общим первоисточником («гипотеза Q»), утверждают, что текст Луки, как более краткий, является более аутентичным, а Матфей дополнил и развил этот текст в интересах своей общины[489]. Как и в других случаях, мы не видим оснований для такой трактовки труда Матфея и считаем, что Иисус вполне мог в разных аудиториях говорить сходные вещи – где-то длиннее, где-то короче, при этом по-разному расставляя акценты.
Образ доброго и худого дерева даже в Евангелии от Матфея встречается в речи Иисуса дважды. Отвечая на упрек иудеев в том, что Он изгоняет бесов «не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского», Иисус говорит: «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду. Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:24, 33–34). Здесь образ дерева употреблен в совершенно ином контексте, чем в Нагорной проповеди: под добрым деревом, приносящим добрые плоды, здесь понимается деятельность Иисуса, которая противопоставляется худым плодам деятельности фарисеев. Напомним, что выражение «порождения ехиднины» первым употребил в отношении фарисеев Иоанн Предтеча: мы вновь видим, как прочно его фразеология вошла в речь Иисуса.
Повторение формулы «по плодам их узнаете их» призвано подчеркнуть, что именно плоды, то есть результаты деятельности того или иного лжепророка, должны стать главным признаком, по которому его можно будет отличить от истинного пророка (глагол έπιγνώσεσθε, переведенный как «узнаете», можно перевести как «распознаете»).
Отметим, что у Матфея, в отличие от Луки, для обозначения «худого» дерева и плода используются различные термины: σαπρός («гнилой», «испорченный», «непригодный») – для дерева, πονηρός («злой», «лукавый») – для плода (при этом первый термин использовался для характеристики предметов и продуктов, а второй – людей). У Луки в обоих случаях мы находим термин σαπρός. Для обозначения «доброго» дерева и плода Матфей также использует два разных термина: καλός (хороший) и αγαθός (благой) соответственно. Лука в обоих случаях использует термин καλός. Таким образом, у Луки дерево хорошее не приносит плод гнилой, а гнилое дерево – плод хороший. У Матфея «благое» дерево приносит плод хороший, а гнилое дерево – плод «злой». Употребляя для перевода слов Иисуса термины, имеющие в греческом языке ярко выраженный этический характер, Матфей подчеркивает условность сравнения. В то же время тем самым он усиливает контрастность образов: вспомним, что термин «благой» в речи Иисуса применяется к Богу (Мф. 19:17: «никто не благ, как только один Бог»), а термин «злой» – к диаволу (мы уже говорили, что «лукавый» в Мф. 13:19 идентичен «сатане» в Мк. 4:15 и «диаволу» в Лк. 8:12).
Прямых ветхозаветных параллелей к рассматриваемому сегменту Нагорной проповеди мы не находим. Однако некоторые образы могли быть навеяны Ветхим Заветом, например, сравнением праведника с деревом, приносящим плод, в 1-м псалме, где это сравнение соседствует с темой двух путей:
Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь! И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет. Не так – нечестивые… но они – как прах, возметаемый ветром… Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники – в собрании праведных. Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет (Пс. 1:1–6).
Нельзя обойти вниманием и следующий текст из Книги пророка Иеремии:
Стань во вратах дома Господня и провозгласи там слово сие и скажи: слушайте слово Господне, все Иудеи, входящие сими вратами на поклонение Господу. Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: исправьте пути ваши и деяния ваши, и Я оставлю вас жить на сем месте. Не надейтесь на обманчивые слова: «здесь храм Господень, храм Господень, храм Господень». Но если совсем исправите пути ваши и деяния ваши, если будете верно производить суд между человеком и соперником его, не будете притеснять иноземца, сироты и вдовы, и проливать невинной крови на месте сем, и не пойдете во след иных богов на беду себе, – то Я оставлю вас жить на месте сем, на этой земле, которую дал отцам вашим в роды родов (Иер. 7:2–7).
Общими между этим текстом и заключительными разделами Нагорной проповеди являются, во-первых, образы врат и путей. Во-вторых, пророк говорит о ложной надежде, выражаемой в троекратном повторении слов «здесь храм Господень», что напоминает нам о двукратном «Господи! Господи!», при помощи которого идея ложной надежды на спасение выражена в Нагорной проповеди. В-третьих, сам пафос речи пророка созвучен общему тону Нагорной проповеди, которая тоже является призывом к исправлению и покаянию и тоже содержит конкретные указания на то, в чем это исправление должно выражаться.
Кто такие лжепророки, о которых говорит Иисус? Сторонники гипотезы, согласно которой евангелист, известный под именем Матфея и работавший в конце I или даже начале II в., редактировал речь Иисуса, приспосабливая ее к нуждам своей общины, предлагают большой набор вариантов: от иудеев, проникших в христианскую общину извне, до еретиков-гностиков. Однако мы в своем исследовании исходим из того, что евангелист донес до нас слова Иисуса в том виде, в каком они были произнесены. При таком подходе термин «лжепророки» имеет обобщенный смысл: он указывает на всех, кто извращает учение Христа. Деятельность этих лжепророков характеризуется тем, что они от Его имени пророчествуют, изгоняют бесов и творят чудеса. При этом, Иисус категорически отмежевывается от них как от «делателей беззакония».
Слова Иисуса о «делателях беззакония», изгоняющих бесов и творящих чудеса Его именем, на первый взгляд, противоречат тому, что мы читаем в эпизоде, приведенном в Евангелии от Марка. В этом эпизоде Иоанн, сын Зеведеев, говорит Иисусу: «Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами». Иисус отвечает: «Не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо кто не против вас, тот за вас» (Мк. 9:38–40). Как примирить два кажущихся взаимоисключающими высказывания?
Думается, ключ к разгадке содержится в значении терминов «лжепророки» и «многие», как они употреблены в Нагорной проповеди, а также в общем контексте обоих высказываний. В рассказе из Евангелия от Марка речь идет о единичном случае, из которого делается общий вывод: некто не является членом общины учеников Иисуса и тем не менее творит чудеса Его именем. В Нагорной проповеди говорится о «многих», которые «в тот день», то есть на Страшном Суде, будут ссылаться на совершённые Его именем чудеса. О посмертной участи чудотворца из Евангелия от Марка мы ничего не знаем. Иисус лишь говорит ученикам, чтобы они не запрещали ему, но конечный результат деятельности этого чудотворца нам неизвестен: примкнет ли он к общине учеников Иисуса или останется вне ее, опознает ли его Иисус как Своего ученика на Страшном Суде или отвергнет как лжепророка?
Только в эсхатологической перспективе, на Страшном Суде, произойдет окончательное разделение на овец и козлов (Мф. 25:32–33), и откроется, кто был пророком, а кто лжепророком. Эту тему Иисус неоднократно затрагивал в Своих поучениях. Лука приводит беседу Иисуса с иудеями в синагоге. Текст беседы достаточно близок к рассматриваемому отрывку Нагорной проповеди, однако акценты расставлены иначе:
Когда хозяин дома встанет и затворит двери, тогда вы, стоя вне, станете стучать в двери и говорить: Господи! Господи! отвори нам; но Он скажет вам в ответ: не знаю вас, откуда вы. Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды (Лк. 13:25–27).
Здесь делатели неправды не ссылаются ни на пророчества, ни на изгнания бесов, ни на совершённые ими «многие чудеса». Они лишь говорят о том, что были современниками Иисуса и слышали Его слово. На Страшном Суде Он отрекается от них по той причине, что они были не исполнителями слова, а только его слушателями (Иак. 1:22). Двери Царствия Божия окажутся затворенными от «злых делателей» (Флп. 3:2).
Кто такие «делающие беззаконие» у Матфея, или «делатели неправды» у Луки? Термин «неправда» (αδικία) по значению близок к термину «беззаконие» (ανομία), происходящему от слова «закон» (νόμος) и указывающему, прежде всего, на несоблюдение закона Моисеева. В псалмах беззаконники противопоставляются праведникам: первые «истребятся», вторые будут спасены (Пс. 36:37–39). В Нагорной проповеди термин «беззаконие» указывает на сознательное уклонение от закона Божия, как он изложен в проповеди Иисуса. Можно проследить семантическую связь между этим термином и словами Иисуса о том, что Он пришел «не разрушить, но исполнить» закон Моисеев. При этом весь ветхозаветный закон, согласно Иисусу, вмещается в заповедь о любви к Богу и ближнему (Мф. 22:37–40). Говоря о последних временах, Иисус свяжет умножение беззакония с охлаждением любви (Мф. 24:12)[490].
Мы видим, что, если начальная часть Нагорной проповеди была посвящена толкованию отдельных аспектов закона и изложению того нового закона, по которому должны жить ученики Иисуса, то в завершающей части проповеди Он говорит о том, что ожидает тех, кто не захочет последовать Его учению.