– Варвара, у вас есть предположения, где может быть ваша бабушка?
– Нет. Совсем никаких. Но я почти ничего о ней не знаю. Мы недавно познакомились.
– И о чем говорили?
– Она сказала, что хочет меня с дочкой зарегистрировать у себя в квартире и потом квартиру переписать на Лилечку.
– Когда был такой разговор?
– Недавно. За несколько дней до того, как она пропала.
– И что вы ответили Валентине?
– Что согласна. Но я не поверила. Я никому не верю, тем более там крутилась моя мать.
– Я в курсе. Вы не хотите написать заявление о пропаже родственницы? Мне нужно основание, чтобы начать поиски.
– Нет. Я ничего не хочу, кроме того, чтобы схватить ребенка и спрятаться в какую-нибудь нору. Знаешь, Сережа, ничего, что я на «ты»? Мы вроде ровесники, – я выжила до сих пор только потому, что умела прятаться. Как только научилась ходить, поняла: от них всех надо бежать и прятаться. Били меня за это нещадно. Потом не только били. Но ты о таком, конечно, даже не слышал.
– Я слышал, подруга. И даже видел. И не только видел. Правда, меня в детский дом привезли уже пятнадцатилетним. Там я сразу и решил, что пойду в полицию. Чтобы не вернуться в детдом с канистрой бензина и не спалить там всех взрослых к чертовой матери. Из-за маленьких детей, из-за девчонок, как ты. Так что у меня свой крест. И послушай меня: напиши заяву. Надо искать твою бабушку, да и за Лилю начинать бороться. В норе не получится спрятаться. Не те пошли норы.
Сергею удалось убедить следователя возбудить дело о пропаже человека и возможном похищении на основании подозрений в отношении людей, которые уже имели и могут иметь связи с криминалом. Это дочь Павловой и ее риелтор Ильинская. По камерам наблюдения у дома удалось рассмотреть номера машин, на которых ездили Зоя и Ильинская. И получилось выстроить маршруты обеих в день исчезновения Валентины… Заброшенную хатку-концлагерь обнаружили через день. Валентину вынесли в машину реанимации без сознания, почти без пульса, но еще живую. Охранника вывели в наручниках. Он начал давать показания прямо в машине. В тот же день арестовали Ильинскую и нашли у нее массу интересных документов, в том числе дарственную на вторую квартиру, подписанную Валентиной, на дочь Зою Павлову.
Ильинская пошла на сделку со следствием, называла свои связи и покровителей. Бессмысленно юлить с профессионалами, у которых в руках весь крииминальный архив по сделкам об отъеме недвижимости. Почти во всех случаях собственники исчезают. Схема и направление подобной охоты давно известны. Преступники находят человека, живущего в хорошей квартире, у которого в родне есть слабое звено: алкоголик, наркоман, если судимый, то совсем удача. Этот человек внедряется в квартиру родственника, а затем создает дымовую завесу: что-то вроде семейного бурного и затяжного праздника, чтобы отпугнуть возможных свидетелей-соседей. В приличных домах такая квартира сразу оказывается в изоляции, как чумная. И полиция особенно в нее не сунется. В «веселье» гулянки и исчезает обычно собственник, подписавший бумаги не по своей воле. А если что-то пойдет не так, обнаружится, к примеру, тело, есть идеальная возможность подставить и обвинить во всем «слабое звено».
Так и действовала Ильинская, обрабатывая Зою. Выдала ей сумму аванса за участие в операции и на гулянку, пообещала половину денег, которые будут выручены при продаже квартиры. А Зоя ошалела от удачи и золотых перспектив и привела в квартиру настоящий наркопритон со всеми клиентами. Ее нетрезвая мысль была о том, чтобы подработать еще и на продаже наркотиков. И когда соседка возникла с претензиями, вся банда была полна энтузиазма решить вопрос с этой соседкой радикально. Ильинская ничего не могла уже с ними поделать и просто на время удалилась: рано или поздно такие гулянки кончаются. Но тут и начались их проблемы. Видеокамера соседей, их социальный вес, материалы с фото лиц в соцсетях, публикация в газете, официальные лица, которые явились с проверками. Однажды ночью серьезные люди вывезли Зою и ее «коллег». Ильинская успела только приехать в квартиру со своим ключом, чтобы убрать какие-то улики. Но и тут Сергей с помощью соседки ее вычислил. Зою пока не нашли.
Материал был обильным, далеко выходящим за рамки одного дела. Но однажды утром следователя по делу и Сергея Новикова вызвал начальник районного ОВД Озеров. Он все внимательно выслушал, посмотрел документы, послушал показания Ильинской. Долго и выразительно молчал, а затем произнес:
– Думаю, мы с вами сходимся в выводе. Вышестоящее начальство тоже так считает. Эта Ильинская и ее подельница зэчка Павлова действовали самостоятельно. Все разоблачения заслуженных людей со стороны Ильинской – просто подстава, попытка очернить и все такое. И шантаж, чтобы облегчить свою участь. Мы, мол, сейчас дрогнем, и она ответит только как исполнительница.
– Но… – начал Сергей.
– Никаких «но», Новиков. Вы проявили инициативу и профессионализм, за это вам благодарность, о чем я сообщу в СМИ. А сенсаций, масштабных разоблачений и переворотов в отлаженном ведомстве не будет. Молоко, извиняюсь, на губах не обсохло. Вам еще учиться и учиться работать в команде. Рад, что мы друг друга поняли, еще раз спасибо за оперативную работу. Вы свободны.
Они вышли на улицу, следователь достал сигареты, дал Сергею закурить.
– Ты расстроен?
ebooksa