Это было правдой. Сотня рупий, что он отдал ей, и расходы на одежду съели большую часть его наличных денег. К его смятению, Ма Хла Мэй отчаянно взвыла. Ее белая маска собралась складками, слезы брызнули из глаз и побежали по щекам. Не успел он опомниться, как она бросилась перед ним на колени и стала кланяться, касаясь пола лбом, простираясь ниц, заламывая руки.
– Встань, встань! – воскликнул он. – Я этого не выношу. Встань немедленно.
Его всегда ужасало это позорное, презренное раболепство, со склоненной головой, согбенным телом, словно просящим пинка.
Ма Хла Мэй снова взвыла и попыталась обхватить его голени, но он успел отскочить.
– Встань сейчас же, и прекрати этот жуткий вой. Не понимаю, о чем тебе плакать.
Она не встала, а только приподнялась, стоя на коленях и снова завыла, глядя на него.
– Зачем вы мне о деньгах? Думаете, я из-за денег одних вернулась? Думаете, когда вы меня как собаку за дверь выгнали, у меня одни деньги на уме?
– Встань, – повторил он, отойдя на несколько шагов, чтобы она не дотянулась до него. – Чего тебе надо, если не денег?
– За что вы меня ненавидите? – взвыла она. – Что я вам плохого сделала? Украла портсигар, но вы за это не серчали. Вы женитесь на этой белой, я знаю, все знают. Ну и что такого, зачем меня-то прогонять? За что вы меня ненавидите?
– Я тебя не ненавижу. Я не могу объяснить. Встань же, встань, пожалуйста.
Она зарыдала без малейшего стеснения. В конце концов, она ведь была почти ребенком. Она взглянула на него с тревогой сквозь слезы, пытаясь уловить проблеск жалости. А затем – о, ужас, – растянулась во весь рост, лицом в пол.
Не в силах это выносить, Флори закричал ей по-английски:
– Вставай, вставай! Не выношу такого – это же отвратительно!
Она не встала, а поползла, точно ящерица, к его ногам. На пыльном полу за ней оставался неровный след. Она простерлась перед ним, пряча лицо, протягивая руки, словно перед божеством.
– Хозяин, хозяин, – заскулила она, – неужели не простите? Единственный раз, только раз! Возьмите назад Ма Хла Мэй. Буду вам рабыней, ниже, чем рабыней. Что угодно, только не гоните.
Она обвила руками его голени и целовала пальцы ног. Он стоял и смотрел на нее, убрав руки в карманы, и не знал, что делать. В комнату вошла довольная Фло, приблизилась к Ма Хла Мэй и обнюхала ее лонджи. Узнав знакомый запах, она помахала хвостом. Для Флори это было слишком. Он нагнулся, взял Ма Хла Мэй за плечи и поднял ее на колени.
– Поднимайся, ну же, – сказал он. – Больно видеть тебя такой. Я сделаю для тебя, что смогу. К чему плакать?
Тут же она воскликнула с надеждой в голосе:
– Значит, вы меня возьмете назад? О, хозяин, возьмите назад Ма Хла Мэй! Другим не нужно знать об этом. Я останусь здесь, когда придет эта белая, она подумает, я жена одного из слуг. Неужели не возьмете?
– Я не могу. Это невозможно, – сказал он, снова отвернувшись.