Оцепеневшие,

Лицо охранника улыбается, и я с этим ничего не могу поделать. Продолжаю смотреть.

Стриптизерша складывается пополам. Упирается локтями в пол. Проколотый пупок с блестящей сережкой увенчивает стройную пирамиду. Девушка достает язык и в такт мелодии водит им из стороны в сторону.

Я морщусь, а она сгибает колени и опускается на пол. Поднимает ногу, затем вторую, перекатывается на спину и вскидывает обе ноги вверх.

– Я готова.

Говорит девушка. Она вернулась к прыщавому. В руках у нее сумочка, на плечах кофта.

На мгновение мне кажется, что вижу происходящее глазами Кирилла. Я чувствую то же, что он. Может, самообман, сложно сказать, но сейчас я больше чем уверен, что наблюдаю за всем глазами прыщавого.

Какая грусть, какая боль. Хочется расплакаться. Внешне веселый, я сейчас взорвусь от печали и отчаяния.

Что-то силой выталкивает меня. И я вновь смотрю на бар из тела здоровенного охранника.

Ему наконец-то удается отвернуться от сцены.

– Я готова! – повторяет девушка.

Она вернулась раньше, чем мелкий успел досмотреть спортивное выступление с блестками.

– Пойдем! – Он берет девушку за руку и смотрит на меня. Смотрит, словно знает, что я никакой не охранник.

Отчего-то мне неловко. Состояние, будто застукали ночью у холодильника. А я и не ел, просто попить встал.

– Чего пялишься? – рычу басом на пацана.

– Никогда больше так не делай. Мое сознание закрыто для тебя.

– Что?

Киря улыбается своей хитрой брекетовой улыбкой.

Я чувствую, как охранник содрогается. Его мышцы напрягаются. Он вот-вот пнет мелкого.

Они выходят на улицу.

Стоило моргнуть, и вот я уже на улице. На мне кожаная юбка. Я чувствую, как от меня на километр несет духами. В руке у меня тонкая сигарета с длинным фильтром, вымазанным розовой помадой. Босоножки натерли пальцы, щиплет, больно стоять. Я курю на крыльце. Жду. То ли смены, то ли клиента, не уверен.