– Ууу! – ревет довольная озабоченная пьянь.
В этом вертепе громче других слышен писклявый голос, писклявый, близко к девчачьему, но голос паренька.
Стриптизерша идет мимо барной стойки, грациозно огибает столики через плотно заставленный стульями проход, подходит ко мне и что-то шепчет на ухо.
Я не могу разобрать, громко орет музыка.
Девушка наклоняется и шепчет в другое ухо. От нее приятно пахнет, но слов я все равно не могу разобрать, лишь теплое дыхание у моей шеи и щекочущее нашептывание у моего уха.
Она показывает рукой и старается перекричать музыку:
– Там. Они там.
Поворачиваюсь, куда она показывает.
Окруженный толпой смеющихся девушек, в углу сидит мальчик. Совсем еще пацан. Стриптизерши окружают его, трутся друг о друга, а он пьет и разбрасывает по сторонам купюры.
Музыка гремит.
На столике у пацана с десяток недопитых коктейлей. Он машет, словно веером, деньгами и шлепает по задницам танцовщиц.
– Пошли! – орет он на весь бар, зовет одну с собой. – Здесь скучно что-то. Пошли-пошли, повеселимся.
Он тащит за руку девушку, пробирается к выходу так быстро, что та чуть не падает в своих туфлях на высокой платформе. Протягивает девушке стопку сложенных купюр.
– Уходим. Бери, что тебе нужно. Ключи, там, сумочку. Жду ровно две минуты.
Я лишь моргнул – и больше не сижу за столом. Стою при входе. Я четко осознаю, что работаю охранником. Чувствую, как тесно бицепсам в белой рубашке. Кажется, если наклонюсь – пиджак порвется на спине.
Пацан облокачивается о стену и смотрит на часы.
– Время пошло, – говорит он девушке. – Не успеешь, приглашу твою подругу. Вон ту, – показывает в сторону шеста, у которого раскорячилась в гимнастическом мостике танцовщица.
Мне стыдно. Хочу отвернуться, но глаза охранника упрямо смотрят на сцену. Не получается отвернуть мускулистую шею.
Из одежды на девушке лишь трусики, макияж и мелкие блестки по всему телу. Она прогибается, разворачивается ногами к зрителям и продвигает ладони к пяткам. Еще мгновенье, и ее лицо с растрепанной прической оказывается между ног.
Вот она. Ловкачка.