Оцепеневшие,

– Поезжай. Планирует он. А я собралась посмотреть футбол. Сегодня наши играют. Так что потом напьешься.

– Не хочу. Пусть летит.

– Пусть-то оно пусть. Но разгребать опять мне.

– Плевать.

– И мне плевать. Но очередь твоя, так что ноги в руки и пошел.

Я мог бы еще поспорить. Возможно, даже удалось бы отвертеться. Но настроения нет. Набрасываю куртку, закрываю за собой дверь.

Еду смотреть, как летит этот придурок с крыши и в лепешку об асфальт.

Сегодня я готов смотреть, как все летят, кричат, валятся со всех крыш, всех небоскребов на свете. Смотреть, хлопать в ладоши, улыбаться, а затем прыгнуть следом.

Слышу, как в номере шумит телевизор. Соня восстановила его и уселась смотреть матч. Диктор кричит «опасный момент», я отфутболиваю стул в правый угол коридора, подальше от лифта.

– Штанга, – говорю еле слышно и спускаюсь в вестибюль по лестнице.

Швейцар меня видит и не реагирует. Полусонный, фуражка набок.

– Что вылупился? – кричу на него. – Такси ко входу! Живо!

Человек убегает, и через мгновение я сижу в машине.

– Где у вас в городе самое высокое здание?

Водитель не отвечает. Он занят. Тыкает в навигаторе что-то, оформляет посадку клиента.

– Что молчишь? – не выдерживаю. – Вези давай. Скорее.

«Вежливый и услужливый». «Приветливый и внимательный».

Шины визжат. Пробуксовка. Водитель недовольно косится в зеркало. Догадываюсь, что он сейчас думает, но мне плевать. Машина мчит на юго-запад. К самому высокому зданию.

Лучше бы мне успеть.

Киря умрет у всех на виду. Под ошарашенные крики толпы. Под вой сирен «Скорой помощи». Умрет. И мне придется прибирать, «подчищать» за ним. А я не Соня, для меня это непростая задача.