Внезапно лицо Багра исказилось. Он вскинул руку с пистолетом и выстрелил в дверь. Пуля свистнула перед носом отшатнувшегося Шелеста и врезалась в доски, отломив здоровенную гнилую щепку. Он ждал нового выстрела, но Багор уже словно забыл о нем. Пригибаясь и крича что-то своим спутникам, он побежал куда-то. Его приятели тоже бросились в разные стороны, оглядываясь на заросли, из которых доносились треск веток и чавканье многих шагов. Шелест ничего не понимал, но у него неприятно заныло под ложечкой. Он увидел, как заколыхались кроны ближних осинок, и вдруг оттуда, из мокрых зарослей ударила короткая автоматная очередь. Багор взмахнул руками, упал лицом в грязь и больше не шевелился. Жирный мужик завизжал от страха, что есть силы метнул арматуру в кусты и побежал, не разбирая дороги. Его срезали второй очередью. Красавчик с усиками, бледный как смерть, что-то кричал и одновременно выпускал пулю за пулей из своего револьвера в какую-то невидимую цель. Потом он вдруг согнулся пополам, рухнул на колени и упал в зеленую лужу. У Шелеста зашевелились на голове волосы. Больше всего ему хотелось сейчас очутиться на другом конце планеты. Он услышал приближающиеся голоса и увидел сквозь мокрую зелень несколько мужских фигур в черных масках, в одинаковых куцых куртках из плащевой ткани. Они были похожи на безликих духов зла из какого-нибудь третьеразрядного фильма ужасов. Но страшно Шелесту стало по-настоящему. Он собрался, сделал глубокий вдох и выскочил из дома.
– Стоять! – закричали в кустах.
Шелест рванул так, будто собирался ставить рекорд. Кто-то выстрелил. Пуля врезалась в ложу обреза и разнесла ее в клочья. Шелест почувствовал жгучую боль в левой кисти и вскрикнул. Изуродованный обрез полетел в траву. Шелест наддал. За ним бросились в погоню.
– Не стрелять! – крикнул кто-то. – Я хочу знать, кто это!
Шелеста вела жажда жизни. Он всегда показывал неплохой результат на короткой дистанции и даже одно время подумывал, не заняться ли ему всерьез легкой атлетикой, но теперь он мчался с такой скоростью, о какой спортсмены-профессионалы могут только мечтать.
Ему удалось оторваться от преследователей на приличное расстояние. Но он даже не успел обрадоваться, потому что, боясь его упустить, сзади опять стали стрелять, и одна из пуль попала ему в лодыжку. Ногу словно прижгло раскаленным железом. Шелест захромал, оставляя на траве кровавые следы. Потом инстинктивно сменил направление, спотыкаясь, вышел на болото, прохромал по колено в воде до густых зарослей тростника, углубился в них, потом медленно опустился, провалившись в воду по пояс, и затаился. Перед глазами у него все плыло. Голоса преследователей доносились до него как сквозь вату. Он долго вслушивался в эти звуки, пока с облегчением не понял, что голоса давно исчезли, а он остался один.
Глава 16
Когда Дрон подъехал на мотоцикле к мосту, поднялся ветер, а через минуту и реку и луга вокруг накрыло дождем, да таким, какого не было, наверное, лет пять или шесть. Последние дни стояла жуткая жара, которой, казалось, не будет конца, и вот в самый неподходящий момент разразилась буря. Дрон замечал надвигающиеся признаки непогоды, но голова у него была занята другим, да и не предполагал он чего-то большего, чем короткий колючий дождик, который, едва пролившись, бесследно испарится.
Вышло иначе. Дрон поблагодарил судьбу за то, что успел убраться с левого берега, где почва в основном была глинистой, иначе сидеть ему сейчас в глубокой заднице. Проблемы возникали, конечно, и на другом берегу, мотоцикл мог забуксовать и на здешнем песчанике, но тут все-таки шансов было поболе. Дрон перебрался через мост, по песку и гальке съехал к самому берегу, загнал мотоцикл под сень раскидистых ив, чтобы его не было видно с дороги, и принялся за дело. Непогода вовсе не сбила его с толку, напротив, не было, как говорится, худа без добра. Можно было надеяться, что под таким ливнем удастся обойтись без свидетелей. Да и все равно ему предстояло мокнуть, так что Дрон расстраивался несильно. Единственное, что его беспокоило – это обратный путь. Удастся ли вывести мотоцикл на дорогу, не забуксует ли он в самый неподходящий момент? И еще предстояло проехать мимо дома Казаченко, а этот факт как-то нехорошо будоражил душу. Но Дрон решил на нем не сосредотачиваться и думать про хорошее, например, про сейф, который он намеревался поднять со дна реки и который должен был достаться теперь ему одному.
Дрон был уверен, что его план должен сработать. Их отношения с Багром накалялись с каждым днем все больше. Тот вообразил себя каким-то необыкновенным авторитетом и требовал соответствующего к себе отношения и самых разных привилегий. Дрона это одновременно и злило и смешило. Он вовсе не собирался быть марионеткой. Раскол, который случился в организации после ограбления Казаченко, подсказал Дрону, что пора уходить в автономное плавание. На словах он поддержал Багра, а не Павла Петровича, но в душе проклял обоих. Тут-то ему и пришла в голову мысль, что сейф может достаться ему одному. Дрон не был обделен физической силой, нырял всегда хорошо и был уверен, что сумеет поднять сейф со дна реки в одиночку. Нужно было только отвлечь Багра, и тут как по заказу судьба послала ему Староверова.
Дрон слышал историю про семью Староверовых – о ней говорил весь город – и со своей стороны считал, что Староверовы просто дураки. Напасть на полицейского, зарезать наркодилера, и ради чего? Месть за младшего сына и брата? Тот братец, видать, хлюст был еще тот. Тупой сопляк, подсевший на наркотики – таких сотни вокруг. Это даже хорошо, что он сдох – меньше мусора вокруг. Ясное дело, родственники смотрят на это иначе, но это их заботы. Когда Дрон увидел Геннадия Староверова, изможденного, голодного, дошедшего до предела, он сразу понял, что этот убогий пойдет на все, лишь бы не попасть в лапы закона. Он немного поломался, когда Дрон рассказал ему про Багра, но, в конце концов, взял оружие. Дрон был уверен, что Староверов прикончит Багра, а если не прикончит, то погибнет сам и осложнит Багру жизнь так, что тому будет не до сейфа.
Потому, переговорив со Староверовым и отправив его на угол дожидаться, Дрон снова позвонил Багру и забил ему стрелку в заброшенной деревне. Это место было у них одним из тайных, где они иной раз собирались, иной раз прятали оружие и кое-что еще. Место было болотистое, туда было сложно добраться на машине, и вообще им мало кто интересовался.
Дрон не стеснялся в выражениях и довел Багра до белого каления. Тот определенно пообещал оторвать ему голову. Посмеиваясь в душе, Дрон подобрал Староверова и отвез его на место будущей встречи. А сам окружными путями двинул к реке. Теперь нужно было переходить к основной части плана. Нырнуть, отыскать сейф, зацепить веревочной петлей, вытянуть на берег, погрузить добычу в коляску и рвать когти.
Дрон был вольной птицей. Собственного дома у него не было, работы не было, сожительница давно надоела, зато в поселке Чистопрудный у него имелся кореш, державший слесарную мастерскую, и там Дрон намеревался без помех вскрыть сейф. До поселка было чуть больше ста километров, и ему стоило поторопиться с сейфом. В любом случае, тянуть резину не стоило.
Дрон разделся, подхватил моток веревки и побежал к реке. Струи дождя безжалостно хлестали его со всех сторон, слепили глаза. И русло реки и мост были словно погружены в густой туман. Но настроения это ему не портило. Дрон был точно уверен, что у Багра есть минимум две причины не заниматься сегодня подъемом сокровищ – вот этот дождь и желание разобраться с ним, Дроном. Игнорировать назначенную встречу Багор не мог – слишком прозрачный намек сделал Дрон в телефонном разговоре, заявив, что намерен выйти из дела. Багор наверняка так и понял – Дрон хочет наложить лапу на добычу. Только он не подумал, что сделает это Дрон уже сегодня. В этом беда Багра – он всегда считает себя лучшим и думает, что все с почтением заглядывают ему в рот. На самом деле на эту роль он не тянет, и будет очень здорово, если Староверов загонит ему под шкуру горсть картечи. Слишком на этого чокнутого Дрон не рассчитывал, но если он хотя бы хорошенько пугнет Багра, уже будет хорошо. Там, конечно, все зависит от того, сколько человек будет с Багром, насколько они будут злые, погуляв по мокрому болоту, как пойдет разговор… В любом случае, на реке их Дрон не ждал.
С мотком веревки в руках он нырнул в пенящуюся серую воду. Вряд ли стоило рассчитывать что-то увидеть в этой мути. Приходилось действовать на ощупь. Память у Дрона всегда была в порядке, и он хорошо помнил, в каком месте затонул сейф. Течением его унести не могло, слишком велика была тяжесть. Самое большее, что с ним могло случиться – сейф могло занести песком. Дрон с самого начала боялся именно этого, просто не говорил ничего Багру.
С первого раза он ничего не нашел. Вынырнул на поверхность, отдышался, проверил, спокойно ли вокруг, и снова погрузился в реку. Ему повезло только с шестой или седьмой попытки. Уже на пределе, перед всплытием он вдруг нащупал пальцами ребристый металлический выступ. В следующую секунду со звоном в ушах он уже всплывал на поверхность, но буйная радость так и рвалась из него. Он сделал это! Он утер нос этому ублюдку Багру. Сейф его!
Мысль перехватить инициативу и забрать добычу себе зародилась в голове Дрона уже в тот момент, когда он увидел, с каким равнодушием Багор обрек на смерть раненого приятеля. Избавился от него, как от ветхой мебели. Тогда Дрон протестовать не стал, потому что было не до сантиментов. В тот день они не знали, удастся ли спасти собственную шкуру. Но вообще-то его покоробило людоедское спокойствие Багра. Как-то стало совсем его не жаль. Дрон перестал чувствовать его своим. Он прикинул, что если бы ранен был он, Дрон, то Багор с таким же спокойствием сжег бы и его. Так почему он должен блюсти чьи-то интересы? Отныне каждый будет за себя.
Вокруг по-прежнему неистовствовал дождь. «Не иначе сам Господь решил меня прикрыть, – усмехнулся про себя Дрон. – Но и у меня башка работает, что надо. Угадал я с сейфом. Пока Багор прикидывал хрен к носу, я решил проблему».
Правда, нужно было еще поднять сейф на поверхность. Дрону пришлось еще три раза нырнуть, пока ему удалось отрыть сейф, оттащить поближе к берегу и закрепить на нем веревочную петлю. Но дальше дело пошло уже куда быстрее. Дрон вытянул сейф на сушу (которая сейчас только формально могла называться сушей) и поволок его к мотоциклу. На песке оставался глубокий, точно от плуга, след, но он моментально размывался ливнем, так что беспокоиться не стоило.