Во власти черных птиц

Она покачала головой:

– Боюсь даже представить себе мнение твоего отца по этому поводу.

– Он сказал, что самыми ужасными чудовищами в этом мире являются люди. – Я облизнула пересохшие губы. – Мне было страшно это слышать, но это многое объясняет. Мы совершаем ужасные поступки по отношению друг к другу.

Я еще глубже зарылась щекой в подушку.

– И знаешь, что самое странное относительно убийств, войн и насилия?

– О, Мэри Шелли, прошу тебя, перестань говорить о таких вещах.

– Самое странное то, что они полностью противоречат всему, чему взрослые учат детей. Не делай другим больно. Решай проблемы переговорами, а не кулаками. Делись своими вещами. Не бери чужого без спросу. Будь вежлив. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. Почему матери и отцы тратят столько времени, обучая всему этому своих детей, если сами взрослые этим наставлениям не следуют?

Тетя Эва оперлась подбородком на перекладину распятия.

– Не все взрослые забывают эти уроки.

– Не все, но многие. Если Стивена кто-то убил, то этот человек поступил с ним не так, как он хотел бы, чтобы поступили с ним. А те парни, которые арестовали моего отца, прежде чем утащить прочь, били его в живот. Закон о борьбе со шпионской деятельностью и без этого позволял им забрать его у меня, но они еще и причинили ему боль, чтобы преподать ему урок. Когда они перестали его избивать, он упал на колени и даже дышать не мог.

– В военное время действуют другие правила.

– Вот об этом я и говорю. Если бы все жили по усвоенным с детства правилам, войн не было бы. Даже четырехлетний ребенок смог бы понять, как глупо ведут себя взрослые люди, если объяснить ему, что такое война, на доступном ему языке. Мальчик по имени Германия начал хулиганить на детской площадке и избил девочку по имени Бельгия, прежде чем напасть на малыша по имени Франция. Затем Англия попыталась побить Германию, чтобы помочь Франции и Бельгии, а когда это не сработало, позвали парнишку по имени Америка, на которого тоже все набросились с кулаками.

Тетя опустила распятие на колени.

– Все не так просто. В войну вовлечены Африка и Россия. Германия и Англия вступили в соперничество за обладание более мощным военным флотом. Сербы совершили убийство эрцгерцога Фердинанда… Все это невозможно перевести на детский язык. И все это лучше не произносить при посторонних. Именно за это твоего отца посадили в тюрьму. – Она наклонилась ко мне. – Тебе необходимо понять: когда-то он был таким, как Стивен. В этом источник его гнева.

У меня похолодели руки и ноги.

– О чем ты говоришь? В чем он был таким, как Стивен?

– Во время испано-американской войны это состояние называлось солдатским сердцем, а теперь о нем говорят как о боевом шоке или боевой психической травме. Речь идет о необъяснимом воздействии войны на разум человека. Твой отец все еще страдал от него, когда познакомился с твоей матерью.

Я приподняла плечи и вскинула голову:

– Ты уверена? Я никогда не замечала ни малейших признаков…

– Я помню, как он приходил повидаться с твоей матерью. Мне было лет семь. Мы все беседовали о чем-то, не имеющем ни малейшего отношения к войне, и он как будто отключался. Он мог по пять минут смотреть в пространство перед собой, не произнося ни единого слова. Твоя мать брала его за запястье, проверяла его пульс, окликала по имени, и он постепенно выходил из этого состояния и спрашивал, о чем мы только что разговаривали. – Тетя Эва выпрямилась и отложила распятие в сторону. – Моих родителей беспокоили отношения сестры с ним. Они считали, что она путает участие к больному человеку с любовью, и опасались, что она считает его вызовом своему врачебному профессионализму.