– Правда?
Мистер Дарнинг кивнул:
– Я его слышал. Это будет выдающаяся фотография. Я это чувствую.
Джулиус сглотнул, как будто подавив рвотный рефлекс, и произнес:
– Хорошо. Я сделаю снимок наверху. Но у меня тоже есть условия.
Я напряглась:
– Какие?
– Ты должна снять эту маску. Я больше не собираюсь фотографировать тебя в летных очках, марле или иных странных аксессуарах. Это должно быть профессиональное фото. Я сфотографирую тебя, а ты его прогонишь. Ты не станешь устраивать сцены и не будешь ни во что совать свой нос.
Я перевела взгляд на мистера Дарнинга, который ободряюще мне кивнул и мягко произнес:
– Ты же знаешь, что для марлевых масок уже, по всей вероятности, слишком поздно. Жюри понравится твой снимок с открытым лицом. Ты же не хочешь выглядеть так, как будто что-то скрываешь.
Я кивнула:
– Хорошо, я сниму маску. Можно мне воспользоваться твоей ванной комнатой? Я хочу освежить лицо.
– Я… Хорошо. – Джулиус потер глаза и снова покачнулся. – Иди, приведи себя в порядок. Я принесу свое оборудование и приступлю к подготовке.
Он ткнул пальцем в мистера Дарнинга:
– А ты, Дарнинг, жди здесь. Я не хочу, чтобы ты что-то разнюхивал в его комнате, пока я не поднимусь.
Он, спотыкаясь, вернулся в студию, и у меня промелькнула мысль, что он может упасть на пол и отключиться.
Мистер Дарнинг поставил свой коричневый чемоданчик с фотопластинами на мраморный столик в холле и, щелкнув замками, открыл его.
– Располагайтесь, мисс Блэк. Все идет отлично. Я никогда не видел такой храброй девушки.
– Спасибо, – ответила я, совершенно не чувствуя себя храброй.
Я ощущала во рту жуткий вкус яда и крови, который предупреждал о неотвратимых мучениях.