Почти все имевшиеся на Украине православные епископы проживали в ее западной части, присоединенной к СССР в сентябре 1939 г. На остальной территории республики уцелел лишь один архиерей канонического рукоположения — проживавший на покое в Киеве престарелый схиархиепископ Антоний (Абашидзе), принадлежавший к катакомбной церкви. С ним была связана возможность создания новой иерархии. Однако германские ведомства не разрешили публикацию в украинской прессе статьи профессора Степы, предлагавшего схиархиепископа Антония в качестве главы Церкви. Они соглашались лишь на то, чтобы основой для создания новой иерархии на Украине стали архиереи бывших польских Волыни и Полесья. К концу 1941 г. владыка Антоний вошел в состав автономной Церкви и был избран заместителем председателя ее Архиерейского Собора. В своем письме к митрополиту Алексию он резко осудил вмешательство Варшавского митрополита во внутреннюю церковную жизнь Украины: «Митрополит Дионисий этим вмешательством всадил нож в спину нашей Церкви»[882].
Сам владыка Алексий также очень негативно оценивал создание при поддержке митрополита Дионисия и практическую деятельность автокефальной Церкви. В одном из своих частных писем от 3 сентября 1942 г. митрополит писал: «…плохо на Волыни, здесь действует располитикованная украинская интеллигенция во главе с луцкими церковными „диячами“… Не знаю, что будет дальше, но совершается у нас в Церкви великий обман. Как большевики всякими лозунгами совратили и погубили тело нашего народа, так нынешние „диячи“ задались целью вырвать у нашего народа душу. Ругая всячески Москву и нас, якобы „москалей“, они вызывают такое человеконенавистничество, из коего — может родиться только неверие и безбожие. Политика у них всё, а вера и Церковь — только орудие для достижения своих нецерковных целей»[883].
Сильное влияние на религиозную ситуацию и церковную борьбу оказывала политика германских оккупационных властей. В первое время они умышленно допускали стихийное возрождение церковной жизни. Однако германская политика по отношению к православию отнюдь не была изначально единообразной. Сначала за ее проведение отвечало командование группы армий «Юг» во главе с генералом Рунштедтом. В составе его штаба решением церковных вопросов занимался бывший директор Бреславского Восточно-Европейского института профессор Ганс Кох. Рунштедт предоставил последнему полную свободу. Таким образом, прежде чем ведение церковно-политическим вопросом перешло к Рейхсминистерству занятых восточных территорий (РМО) и рейхскомиссариату «Украина» (РКУ), существовал короткий промежуточный период, заложивший основы будущего развития религиозной ситуации. В основном церковные мероприятия военной администрации заключались в официальном признании существования возникающих приходов. Нередко находились христиански ориентированные офицеры, которые лично помогали церковному строительству[884].
Одним из таких офицеров являлся будущий крупнейший германский специалист по истории Украинской Церкви в ХХ в. Фридрих Гейер — в годы войны офицер вермахта, хотя и имевший сан евангелического священника. Он рассказал автору несколько характерных эпизодов из своей биографии, в частности о тех случаях, когда ему приходилось отпевать и православных, и лютеран. Подобный случай произошел в Полтаве, когда скончалась работавшая в госпитале местная немка-лютеранка. Администрация госпиталя обратилась с просьбой о совершении отпевания к воинскому священнику вермахта. Но на запрос последнего епископ ответил, что это строжайше запрещено и может стать поводом для ликвидации военного духовенства в армии. Тогда Гейер упросил командира части, в которой он служил, разрешить совершить отпевание ему. В результате на похоронную процессию, которая шла через весь город, собралось огромное количество людей. Позднее Гейер написал докладную записку о необходимости изменить религиозную политику на «занятых восточных территориях», которую отправил в Берлин. В качестве ответа пришел приказ СД об аресте священника. Но затем командир все-таки освободил его и разрешил служить, правда, лишь в зоне военной администрации, предупредив, что если Гейер въедет на территорию РКУ, то сразу же будет арестован СД[885].
Даже в первый, относительно благоприятный для церковного развития на Украине, период возможности распространения не были одинаковы для всех православных течений. Военная администрация явно поддерживала автокефалистов. Свою роль здесь сыграл тот факт, что Ганс Кох, родившийся в немецкой колонии под Станиславым, был давно связан с украинскими националистами. В 1918–1920 гг. он работал в штабе петлюровской армии, а с зимы 1940/41 гг. по поручению абвера поддерживал связь с эмигрантами из «Организации украинских националистов» (ОУН). В первые месяцы войны Кох активно занимался церковными и политическими делами во Львове, а после взятия Киева (19 сентября 1941 г.) переехал туда, заняв должность особого уполномоченного по вопросам культурной жизни. Но через 2–3 месяца его деятельность была прекращена. Как разъяснил в октябре 1941 г. рейхсминистр Розенберг генерал-губернатору Франку: «Это было вообще не дело Коха — проводить украинскую политику»[886].
В ноябре 1941 г. оккупированную часть Украины посетил руководитель группы религиозной политики РМО Карл Розенфельдер, который беседовал в Киеве с Кохом. Как видно из доклада Розенфельдера от 1 декабря 1941 г., взгляды и авторитет профессора оказали на представителя министерства определенное воздействие. В то же время в докладе уже видны опасения по поводу националистических тенденций в автокефальной Церкви, а также ощущается присущее ведомству Розенберга враждебное отношение к христианству в целом и к православию в частности: «По моим наблюдениям и представлениям, необходимо считаться с тем, что вскоре неофициально будет избран церковный руководитель Украины, хотя и со стороны православного духовенства в Генерал-губернаторстве и в губернии Галиция… В Киеве профессор Кох сам распорядился, чтобы там пока не отменяли конфискацию главных храмов, прежде всего Софийского собора, который является национальным символом. Открытым маленьким церквам было поставлено условие — при совершении литургии молиться за фюрера. По мнению Коха, особенно большое значение для церковного развития в будущем имеет Автокефальная Украинская Церковь, священники которой до сих пор готовы к совместной работе с Германией, но среди них все же имеются сторонники Бандеры… Поддержка или даже содействие религиозной и церковной жизни, по моему мнению, полностью излишни, если даже не вредны… Как и всякое христианство, восточное христианство так же находится в принципиальном противоречии с национал-социалистическим мировоззрением. Это сочетается с тем, что вновь возникающая Церковь на Востоке, прежде всего на великорусской и украинской территории, будет покровительницей неосуществимых мечтаний о свободе. Мы должны видеть в православных христианах не союзников сегодня, а мировоззренческих врагов завтра. А если восточное христианство будет восстановлено в совсем новой форме, то его враждебность к национал-социализму окажется еще более сильной. Духовное состояние народов на Востоке сегодня таково, что именно в религиозном отношении существует избыток чреватых роковыми последствиями возможностей»[887].
Осенью 1941 на большей части Украины вместо военной была введена гражданская администрация. При этом Северная Буковина, Бессарабия и Одесская область оказались переданы Румынии, Галицию присоединили к Генерал-губернаторству. А на оставшейся правобережной части Украинской СССР (с восточной границей по Днепру) приказом Гитлера от 20 августа 1941 г. был образован рейхскомиссариат «Украина». 1 сентября его руководителем Гитлер назначил гауляйтера и оберпрезидента Восточной Пруссии Эриха Коха с резиденцией в Ровно. Первоначально РКУ состоял из 4 генералбецирков (округов): Подолии и Волыни, Днепропетровска, Николаева и Житомира, а в 1942 г. был расширен до 6 — с включением генералбецирков Киев, Таврия и Крым (правда, сам Крым остался под управлением военной администрации). Причем осенью 1942 г. даже планировалось увеличить РКУ до 14 генералбецирков, включив новые: Харьков, Чернигов, Воронеж, Ростов, Саратов, Сталинград, Сталино и «Немецкое Поволжье», но — поражение под Сталинградом сорвало осуществление этих планов. Переход через границы административных зон был жестко ограничен, а для большинства жителей совсем невозможен и смертельно опасен[888].
Первую общую политическую инструкцию от Розенберга Кох получил, вступив в свою должность 19 ноября 1941 г. Уже в ней говорилось: «Препятствовать любому влиянию русского православия и его священников, а также въезду всех представителей каких-либо Церквей из других стран в рейхскомиссариат „Украина“… Рейхскомиссар должен противодействовать тому, чтобы конфессии и секты занимались политикой и выступали с какими-либо политическими декларациями перед общественностью. Например, ему не следует принимать украинского архиерея как представителя украинского народа, а исключительно в качестве назначенного рейхсминистром занятых восточных территорий украинского доверенного лица»[889].
Еще более явно антирусская направленность и стремление поддерживать всякую форму церковного раскола видны в проекте январского 1942 г. указа Розенберга Коху: «Русскую Православную Церковь в рейхскомиссариате „Украина“ ни в коем случае не поддерживать, так как она является носительницей великорусской и панславянской идей. Автокефальную же Украинскую Церковь, напротив, следует поддержать в качестве противовеса Русской Православной… Кажется наиболее правильным перенести центр тяжести церковной жизни в отдельные генерал-комиссариаты, что приведет к получению каждым генерал-комиссариатом своего собственного епископа. Если эти епископы по причине различного понимания догматов станут друг с другом враждовать или вступят в конфликт со своим Патриархом, то со стороны немецкого гражданского управления не должны предприниматься попытки их примирения или достижения договоренности. Также не следует возражать, если отдельные епископы будут подчиняться различным Патриархам»[890]. Наконец, в директивном письме рейхсминистра от 13 мая 1942 г. прямо указывалось, что украинцы должны иметь свою, отдельную от русских, Православную Церковь.
Следуя указания м Розенберга, учреждения рейхскомиссариата первое время после упразднения военной администрации также рассматривали автокефальную Церковь в качестве союзницы в осуществлении их намерений духовно отделить Украину от Москвы. Немецкие историки Ф. Гейер и Х. Вейзе даже полагают, что германская помощь сыграла решающую роль в распространении влияния автокефалистов: «Если бы этому направлению, которое сперва было представлено лишь группой западно-украинских личностей, не оказалась с самого начала представлена полная поддержка, то автокефальная Церковь никогда, прежде всего в восточных областях, не приобрела существенного значения»[891].
В этом утверждении есть большая доля истины. Так, К. Розенфельдер в заметке для А. Розенберга 20 апреля 1943 г. ясно писал об активной германской поддержке автокефалистов: «Ослабление Православной Церкви московского направления являлось исходным пунктом и руководящей идеей министерства. В связи с этим со стороны министерства было оказано покровительство всем автокефальным направлениям и устремлениям внутри Православной Церкви. В рамках данной политики в первые же недели в освобожденных областях Украины вновь возникла автокефальная Украинская Церковь… Впоследствии Церковь Экзарха Алексея оказалась сильнее и имела больший успех, хотя церковная группа Дионисия — Поликарпа с полным правом могла ссылаться на симпатии министерства и вермахта, что она и делала. Автокефалистам не могло не быть известным, что первые распоряжения министерства германским учреждениям предусматривали покровительство автокефальной группе. Еще в указаниях вермахта от 4 июня 1942 г. шла речь об этих формах покровительства»[892].
Кроме того, украинские националисты двух враждующих между собой течений — мельниковцы и бандеровцы, получив полную свободу действий и поддержку оккупантов, быстро заняли основные командные посты в созданной нацистами гражданской администрации. Естественно, они помогали автокефалистам. Так, племянник Петлюры Степан Скрыпник (14 мая 1942 г. принявший сан епископа с именем Мстислав) 26 июля 1941 г. был назначен представителем Министерства восточных территорий при группе армий «Юг» и стал доверенным лицом по вопросу организации гражданского управления на Украине. Однако германская политика сводилась к стремлению отделить республику от России, но не к созданию независимой Украины. В связи с этим у оккупационных властей постепенно все больше стали расти конфликты с бандеровцами. В сводке полиции безопасности и СД от 9 сентября 1941 г. с явным беспокойством отмечалось, что в Галиции «наиболее крайняя группа» С. Бандеры проводит пропаганду независимой Украины, используя в своих целях религиозные праздники. То же совершалось в районе Пинска. А в Луцке происходило открытое приведение к присяге бандеровцев во время богослужения[893].
Первый конфликт произошел после того, как в день захвата Львова 30 июня 1941 г. группа бандеровцев, частично служивших в специальном батальоне вермахта «Нахтигаль», самовольно распространила по радио прокламацию о провозглашении независимого украинского государства. 9 июля главные участники объявления независимости были взяты под «почетный арест». Одновременно оказались арестованы сам С. Бандера и его ближайшие сотрудники. После допроса в столице III рейха и отказа взять назад провозглашение независимости все эти деятели, «находясь номинально под домашним арестом, получили разрешение продолжать политическую деятельность в Берлине»[894].
Через несколько месяцев репрессии усилились. В секретном приказе оперативной команды С/5 полиции безопасности и СД от 25 ноября 1941 г., разосланном в Киев, Днепропетровск, Николаев, Ровно, Житомир и Винницу, говорилось: «Установлено, что бандеровская организация подготавливает в рейхскомиссариате восстание с конечной целью создания независимой Украины. Все активисты бандеровского движения должны немедленно арестовываться и после тщательного допроса без шума ликвидироваться под видом грабителей»[895].
В сообщении СД от 8 декабря 1941 г. указывалось, что часть украинских сепаратистов арестована, политика их принимает все более антинемецкий характер, руководящие круги ОУН не верят в победу Германии и создают собственные партизанские отряды. В дальнейшем репрессии против бандеровцев продолжались. Согласно другому сообщению СД от 20 сентября 1942 г., в Германии была проведена большая акция против функционеров движения — всего оказалось арестовано 210 человек[896]. Особенно активно националистическое украинское партизанское движение начало расти в 1943 г., что вызвало сильную тревогу оккупантов.
Таким образом, в отличие от Белоруссии, где германские власти всячески поддерживали достаточно слабый национализм, на Украине они были обеспокоены активной деятельностью выходцев из Галиции. Стремясь ослабить русское влияние, нацисты использовали украинский национализм, опираясь, в основном, на мельниковцев, но в то же время опасались его, не имея возможности полностью контролировать, Поэтому они допустили создание двух параллельных иерархий, несмотря на то, что автономная Церковь входила в состав Московского Патриархата. Со временем германские власти решили не вмешиваться в эту церковную борьбу, которая становилась им выгодна.
Дальнейшее развитие церковной политики на Украине определялось взаимодействием и борьбой трех центров власти: рейхкомиссара, который хотя формально и подчинялся РМО, но с помощью рейслейтера Бормана мог действовать независимо; Министерства занятых территорий, чьи взгляды частично разделял абвер (военная разведка), и СД, которое проводило в восточной политике свою собственную линию (за нее отвечал обергруппенфюрер СС Олендорф). Причем церковная политика ведомства Коха и СД во многом совпадала. Оба учреждения не хотели (в отличие от РМО) идти на какие-либо, даже временные, уступки религиозным организациям. И по мере все большего ухудшения отношений с украинскими националистами в глазах этих ведомств автокефальная Церковь теряла свое привилегированное положение. 1 ноября 1941 г. шеф оперативной группы С в Киеве издал приказ о предотвращении открытия всех духовных учебных заведений. Это же подтвердил в своем указе от 2 февраля 1942 г. командующий полиции безопасности и СД в РКУ, отметив также: «Всеми средствами препятствовать образованию всеукраинской автокефальной Церкви или охватывающему значительную область объединению Православной Церкви под руководством митрополита в качестве влиятельного политического фактора»[897].
Через месяц после своего назначения (митрополитом Дионисием) администратором Украинской Церкви архиепископ Поликарп был фактически признан в этом качестве руководством РКУ. 24 января 1942 г. администратор нанес визит представителю рейхскомиссара фон Ведельштедту и передал ему приветствие, адресованное Коху. Об этой встрече подробно сообщалось в «Известиях Германской евангелической церкви» № 30 от 1 марта 1942 г.: «Понимая историческое значение событий, которые сегодня разыгрываются как в Восточной Европе, так и во всем мире, — сказал архиепископ, — и осознавая, что лучшее будущее моего народа тесно связано с победой великого немецкого народа, я выражаю свою готовность к честной совместной работе в этом большом деле. Ландесхауптманн фон Ведельштедт подчеркнул, что германские органы управления принципиально гарантируют церковную свободу. Он с удовлетворением узнал из слов архиепископа, что с церковной стороны существует готовность работать вместе с германской администрацией по достижению умиротворения и благосостояния страны. Особая задача Церкви состоит в воспитании у молодежи дисциплины и порядка в духе нового времени»[898].
Но весной 1942 г. ведомства РКУ уже перешли к проведению равноудаленной политики, не отдавая явного предпочтения автокефальному или автономному церковному направлению. 4 мая в Ровно состоялась конференция с участием представителей властей и уполномоченных Владык Алексея и Поликарпа, на которой руководитель политического отдела РКУ Пальце официально заявил: «На территории Украины существуют теперь две Церкви… Государственная власть не фаворизует ни одну, ни другую… Вопрос принадлежности к автокефальной или к автономной Церкви зависит исключительно от верующих. Возможно, что позднее явится необходимость интервенции по этому вопросу и для государственной власти, сейчас же надо постараться разрешить этот вопрос мирно… Духовенство не имеет права накладывать подати и взносы на население, ибо это является прерогативой исключительно г. рейхскомиссара… Священники не имеют права преподавать Закон Божий в школах, они могут это делать только в храмах»[899]. Еще раньше гебитскомиссарам было дано указание Э. Коха — не допускать, чтобы в украинской прессе «одно или другое направление было представлено в качестве поддерживаемого германской администрацией»[900].
По решению рейхскомиссара, который сохранил в силе многие действовавшие в СССР законы, были сделаны невозможными как контакты Церкви с молодежью — вследствие отмены религиозных занятий в школах, — так и празднование многочисленных церковных праздников, которые было вновь стали отмечаться населением. В Василькове, например, начальник областного сельскохозяйственного управления во время уборки урожая запретил совершать богослужения даже в выходные дни. Когда же крестьяне не послушались, он выгонял людей из храма плетью.