Некоторые священники, рискуя жизнью, оказывали помощь евреям, которым грозило уничтожение. В этой связи особенно известен пример киевского священника Алексия Глаголева, спасшего десятки людей. Целые семьи евреев спасали на Украине православные священники И. Чубинский (Киевской области), И. Шмыголь (Херсонской области), Ф. Самуйлик, Е. Гейрох, М. Рыбчинский (Ровенская область), протоиереи К. Омельяновский, С. Ожеговский, М. Герасимов (г. Херсон) и др.[945] К счастью, они остались живы, но некоторые за подобную деятельность были убиты нацистами.
В целом религиозное возрождение на Украине носило патриотический характер и протекало так же бурно, как и в западных областях России. Всего за годы оккупации в республике было открыто не менее 5400 православных храмов. В отчетах Совета по делам Русской Православной Церкви указывалось, что на 1 июля 1945 г. на Украине имелось 6072 действующих храма, причем отмечалось, что 587 зданий уже изъяли у приходских общин местные власти, так как они до войны использовались как общественные учреждения (в это число не входят церкви, снятые с регистрации из-за отсутствия священнослужителей). Из получившейся цифры надо вычесть примерно 1300 храмов западных областей Украины, и остается 5400. Подсчеты по отдельным областям также подтверждают эти данные. По документам известно (хотя эти сведения неполны), что в период оккупации было открыто: в Винницкой области 822 храма, Киевской — 798, Одесской — 600, Днепропетровской — 468, Ровенской — 470, Черниговской и Сумской — 410, Полтавской — 359, Житомирской — 400, Сталинской (Донецкой) — 222, Харьковской — 155, Николаевской и Кировоградской — 420, Ворошиловградской — 128, Херсонской — 80 и не менее 70 в Запорожской области[946].
7. Румынская религиозная политика в Молдавии и на Юго-Западе Украины
За год до начала Великой Отечественной войны — 28 июня 1940 г., Румыния была вынуждена передать оккупированную ею в 1918 г. Бессарабию и Северную Буковину (большинство населения которой составляли украинцы) Советскому Союзу. На территории Северной Буковины 7 августа была образована Черновицкая область в составе Украинской ССР. После включения Бессарабии в состав СССР ее южная часть отошла к Одесской области (и епархии), а из остальной части, с присоединением прежней левобережной Молдавской АССР (Приднестровья), в августе 1940 г. образована Молдавская ССР. Все три служивших в Бессарабии румынских епископа и часть священников уехали в Румынию. Оставшаяся в Кишиневе группа духовенства во главе с протоиерем Мисаилом Кирицей отправила на имя Московской Патриархии телеграмму с просьбой выслать на овдовевшую Кишиневскую кафедру епископа.
Вскоре на территории республики была учреждена епархия Русской Православной Церкви, и 3 декабря того же года Московская Патриархия командировала в Кишинев епископа Тульского Алексия (Сергеева) в качестве управляющего православными общинами Кишиневской, Бельской, Измаильской и Черновицкой епархий сроком на 6 месяцев. 12 мая 1941 г. владыку утвердили на Кишиневской кафедре с присвоением титула архиепископа Кишиневского и Бессарабского, оставив в его управлении Измаильскую и Белецкую епархии, и временно возложив на него общее попечение о самостоятельной Черновицкой епархии. В начале лета 1941 г. Московской Патриархией был назначен епископ Черновицкий и Хотинский Дамаскин (Малюта)[947].
В 1945 г. архимандрит Варлаам (Кирица) вспоминал: «Во главе бесс[арабского] духовенства появилась сильная воля и светлый ум… епескоп Алексий в очень короткий срок учредил епархиальное управление, назначил благочинных из достойнейших и вообще серьезно приступил к управлению Бесс[арабской] Церковью, сея в сердцах уверенность в завтрашнем дне; подкупая всех своей простотой и своими манерами, он сумел заставить уважать его епископский сан и исполнять приказания владычны. С приездом епископа Алексия Бессарабская Церковь входит в те покойные берега, откуда вышибли ее исторические обстоятельства после ухода архиепископа Анастасия (1918 г.). Кишиневские жители искренне полюбили и привязались к епископ Алексию. При его вдохновенной службе кафедральный собор был переполнен молящимися»[948].
Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Старогородский) относился к владыке Алексию «с некоторым недоверием, считая его человеком, близким к советской власти». Однако тот в качестве епископа Кишиневского и Бессарабского сумел реабилитироваться перед Московской Патриархией, проведя достаточно сложную операцию по воссоединению приходов с Русской Православной Церковью. Для этого ему необходимо было получить личные заявления священников о приеме их приходов в каноническое подчинение Московского Патриархата, что и было сделано в довольно короткие сроки. Подобная деятельность получила высокую оценку Патриархии, по словам самого владыки Алексия, он был возведен в сан архиепископа именно «за успешное воссоединение румынских приходов к Московской Патриархии»[949].
Следует отметить, что накануне и после прихода советских войск значительная часть духовенства Бессарабии и Северной Буковины — около 500 священнослужителей — уехали в Румынию, где их временно распределили по всем епархиям в качестве помощников настоятелей[950]. Боровшиеся же ранее с румынизацией священники были поощрены. Так, например, летом 1940 г., по ходатайству верующих г. Кишинева, резолюцией Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) протоиерей Владимир Поляков был назначен настоятелем Всехсвятской кладбищенской церкви и награжден митрой[951]. Во всех приходах был вновь введен юлианский богослужебный стиль.
После начала 22 июня 1941 г. Великой Отечественной войны архиепископ Алексий (Сергеев) выпустил патриотическое воззвание к православным верующим Молдавии, призывая их «на непримиримую борьбу с врагом славян». Однако вскоре он эвакуировался в Центральную Россию и был назначен управляющим Орловской и Курской епархиями, а после занятия немцами Орла ему 14 октября 1941 г. присвоили титул архиепископа Тамбовского[952]. В Молдавию владыка уже не вернулся. Его отъезд из Бессарабии оказался внезапным и неизвестным для местного духовенства, в связи с чем румынские власти распространяли слухи, что епископ был убит. В ходе боевых действий первых недель войны, прежде всего в результате бомбардировок немецкой авиацией, были разрушены некоторые православные храмы в Кишиневе, Бельцах и других городах, погибли сотни верующих[953].
Захваченная союзными нацистской Германии румынскими войсками Молдавская ССР как единая административная единица была ликвидирована и разделена на три региона, включавшие часть территории Украины. При Бессарабском генерал-губернаторстве был создан специальный директорат просвещения и религиозных культов, а Кишиневская епархия вновь оказалась включена в состав Румынской Православной Церкви. В первый же день войны с радиообращением к молдавскому народу выступил румынский министр культов, радикально настроенный националист профессор Чебану, уходивший ранее в отставку в знак протеста против включения Бессарабии в состав СССР. Чебану заявил, что немцы и румыны идут в Бессарабию как освободители.
Еще до начала войны были подготовлены священники для отправки в Молдавию, заранее были назначены и благочинные округов. В результате Румынской Патриархии удалось оперативно провести довольно масштабную пропагандистскую акцию. Группа миссионеров совершила объезд бессарабских сел для «утешения освобожденного народа», служа торжественные молебны об избавлении края от советской власти и даровании победы румынскому воинству и союзникам над «врагом всего человечества — большевизмом», в частности, епископ Партений (Чепрон) при участии священников Банаура и Яворского объехал, таким образом, около 150 приходов. Во всех храмах распространялась книга митрополита Буковинского Тита (Симедри) с молитвами об избавлении Бессарабии от большевиков. В целом в румынской пропаганде очень широко использовались реальные факты антирелигиозных гонений в СССР, в том числе личный опыт некоторых молдавских клириков и верующих[954].
Среди населения распространялись десятки тысяч брошюр, листовок и периодических изданий. В частности, Кишиневская митрополия издавала журнал «Луминатор» и еженедельную газету «Свет» под редакцией священника Цепордея, а Бельцкая епископия — журнал «Бессарабская Церковь». В этих изданиях широко печатались негативные данные о внутренней ситуации в СССР, положении на фронте и враждебном отношении советской власти к религии и духовенству. Используя значительное влияние духовенства на население края, румынские власти активно привлекали священнослужителей к руководству сельскими филиалами националистической организации «Камин Културал» («Camin Cultural», возникшей в Румынии в 1923–1925 гг.)[955].
В 1941–1944 гг. власти Румынии и Православная Церковь этой страны вновь предпринимали энергичные меры для румынизации Бессарабии, куда опять было направлено значительное количество румынских священнослужителей. В докладной записке заместителя государственного секретаря по культам и искусствам маршалу И. Антонеску о состоянии православного клира на занятой после начала войны с СССР территории от 4 ноября 1941 г. говорилось: «Из Бессарабии эмигрировало 597 священников, из которых 12 священников эмигрировало в Германию. Из них вернулось в Бессарабию 563 священника, а из оставшихся 34–10 священников остались на должностях на старой родине, а 24 были остановлены от возвращения до новых распоряжений. Значительная часть священства оставалась под советской оккупацией среди верующих, выполняя свой долг с риском для жизни. Они завоевали любовь верующих, которые поддерживали их с большими жертвами под большевистским гонением. Эти были оставлены служить далее при алтарях, с тем, чтобы их положение было бы прояснено комиссией, учрежденной именно для рассмотрения дел служащих, остававшихся под советской оккупацией. Те, кто характеризовался достойным поведением, будут возвращены на прежние должности. Были и некоторые отклонения среди бессарабского священства, к счастью, очень незначительные. Последние были навсегда удалены из клира»[956].
Посетив в апреле 1942 г. г. Бельцы, фактический правитель Румынии маршал И. Антонеску заявил: «В Церкви правительство видит, прежде всего, орган национальной пропаганды». При этом среди местного духовенства наблюдалось определенное разделение: одна часть активно сотрудничала с румынскими органами власти, а другая оставалась верной православной российской традиции, всячески сопротивляясь румынизации. По агентурным материалам Министерства госбезопасности МССР, «антисоветские церковно-сектантские круги вели работу по активизации участия духовенства в укреплении румынской администрации в Молдавии и проведении широкой антисоветской националистической пропаганды». В ряде случаев речь шла о прямом содействии карательным органам и агентурной работе, но гораздо чаще — об активном вовлечении местного населения в румынские национально-культурные организации типа «Камин Културал», проповедничестве и выпуске религиозно-пропагандистской литературы[957].
В то же время, далеко не всё молдавское духовенство было проводником румынского влияния. Один из борцов с румынизацией протоиерей Владимир Поляков в июле 1941 г. вынужден был уйти с поста настоятеля кишиневской церкви Всех святых, но свое служение не прекратил. В 1947 г. он так вспоминал о военном периоде: «Ночью, под страхом ежеминутного ареста, в воскресенье и праздничные дни я собирал своих единомышленников у себя на даче по Костюженскому шоссе 45, совершал богослужение в домовой церкви, вознося усердные молитвы о здравии Патриарха Сергия, даровании победы стране Российской над ее врагами немцами и румынами, и всячески поддерживал бодрое настроение верующих, уже начавших ослабевать в своих надеждах на успех нашей борьбы под влиянием необычайно усилившегося преследования русских со стороны оккупантов-фашистов. Неоднократные обыски, проводившиеся в моем доме агентами румынской сигуранции с целью обнаружить нашу „нелегальную церковь“ и накрыть на месте „преступления“ молитвенные собрания верующих, заканчивались всегда, впрочем, благополучно для нас, так как обыски бывали обыкновенно поздно вечером или на рассвете, а мы всегда собирались поздно ночью и до рассвета успевали расходиться, спрятав все наши реликвии в потаенные места». По инициативе отец Владимира была организована материальная помощь «истощенным от голода и ран русским пленникам, которых или угоняли дальше в тыл, проводя по улицам города, или заставляли работать на изнурительных работах по очистке города от руин, образовавшихся в результате военных бомбардировок. Русские женщины всякий раз с большим риском для своей жизни кормили и одевали этих голодных и полураздетых защитников нашей Родины, для каковой цели и тоже нелегально, конечно, организованы были столовая и сбор пожертвований среди населения»[958].
В своем письме Патриарху Московскому и всея Руси Алексию в 1945 г. отец В. Поляков сообщал некоторые дополнительные подробности своего героического служения в годы войны: «На своих тайных богослужениях мы… радовались со всею Русскою землею о победе Русской армии над немцами и их союзниками под Сталинградом — и это в то время, когда вся Румыния и Бессарабия, оккупированная румынами, наложила на себя траур и когда всё румынизированное духовенство Молдавии ходило мрачнее тучи, читая в своих газетах о все новых и новых победах Русской армии и о поражении немцев. Неоднократно подвергался я арестам и только чудом уцелел и не был расстрелян»[959].
В период повторной оккупации Бессарабии церковные власти уничтожали надписи на иконах на русском и других славянских языках, изымали из обихода книги на церковнославянском. Вновь вводилось обязательное богослужение на румынском языке — даже в селах с преобладанием украинского и русского населения, не владевшего румынским. Была подтверждена реформа календаря с обязательным совершением богослужений по новому стилю. Кишиневской епархией снова стал управлять вернувшийся из Румынии епископ Ефрем (Енэческу). Он жестоко преследовал оставшихся на своих местах летом 1940 г. и проявивших лояльность к советской власти священников, а также сторонников старого церковного календаря, и с этой целью учредил «Секретную службу миссионеров», призванную наблюдать за населением. По требованию епископа полиция уже к концу 1941 г. выявила 2474 старостильника, а также около 8 тыс. сектантов: 5656 баптистов, 605 инокентьевцев, 535 адвентистов, 413 евангелистов, 257 молокан и т. д. Их бросали в тюрьмы и концлагеря, подвергали истязаниям и пыткам, разоряли крестьянские хозяйства и т. п.[960]
Утверждая, что «большинство сектантов — коммунисты, которые под религиозной маской пропагандируют коммунистические идеи», епископ Ефрем требовал судебных расправ над ними и закрытия молитвенных домов. 10 июня 1942 г. губернатор Бессарабии генерал К. Г. Войкулеску в докладной записке в Министерство внутренних дел сообщил об интернировании в концлагерь Онешты-Лэпушна группы местных жителей за коммунистическую, баптистскую и антирелигиозную пропаганду. В том же году были арестованы сотни сторонников богослужения по старому стилю, в том числе многие старообрядцы. В январе 1943 г. 74 старостильника, по мнению губернатора Бессарабии, — «главари духовного мятежа», были заключены в концлагерь Новые Онешты[961].
21 мая 1943 г. в Кишиневе, а 25 мая в Измаиле состоялись заседания Епархиальных советов, посвященные «состоянию национальной и религиозной жизни». На них обсуждались вопросы церковного устава, нехватки духовенства, борьбы с марксизмом и школьные дела, кроме того, участники заседаний почтили память погибших или умерших в советских тюрьмах священников[962].
Так как создание богословского факультета в Одесском университете оказалось невозможным из-за возражений германских ведомств, особую актуальность приобрел вопрос воссоздания богословского факультета в Кишиневе. Однако маршал И. Антонеску во время своего посещения города в начале мая 1943 г. заявил, что это дело должно быть отложено до конца войны[963] (в результате факультет так и не был открыт).