Митрополит Врачанский Паисий попытался обратить внимание членов Синода на другие – «положительные» части законопроекта: принятие мер против свободной чуждой религиозной пропаганды, сектантства, безбожной агитации и масонства; стремление обеспечить духовное единство болгарской нации. Но и этот владыка указал, что все крещеные евреи должны быть полностью равноправны с болгарами-христианами, постепенно сближаться с ними и в следующем поколении чувствовать себя болгарами, а по отношению к тем, кто останется иудеями, требования закона должны основываться «на принципах правды и человечности». Митрополит Паисий предложил сформировать делегацию архиереев, которая бы выразила позицию Синода председателям Народного собрания и Совета министров: призвала защитить нацию от чуждой религиозной и безбожной пропаганды; указала на необходимость исключить всякие ограничения для евреев-христиан, а в отношении иудеев узаконить меры, которые бы не имели характер гонений и не противоречили человечности. Члены Синода приняли это предложение и избрали митрополитов Кирилла, Бориса и Михаила в состав комиссии для подготовки своих предложений органам государственной власти[726].
На следующий день – 15 ноября Синод почти единогласно (против голосовал только митрополит Иосиф) принял текст обращения к председателю Народного собрания. В преамбуле этого довольно обширного документа приветствовалась сама идея принять закон «О защите нации», но вынесенный на обсуждение законопроект подвергался жесткой критике. В частности, говорилось о невозможности запретить евреям принимать христианскую веру с 1 сентября 1940 г., как это предусматривалось в проекте: «Болгарская Православная Церковь согласно заповедям Христа Господа должна искать и приобщать лиц неболгарского происхождения к ней [христианской вере] и к болгарскому православному народу», а также защищать своих духовных чад. Критиковались и некоторые пункты, ущемлявшие права иудеев: «Если существует опасность для нации, необходимо наказывать действия, а не народности и религиозные группы, а то начинает создаваться впечатление, что законопроект преследует цель третирования лишь одного национального меньшинства в Болгарии. Всякий народ имеет право защищаться от опасности, но в этом оправданном стремлении нельзя допускать неправды и насилия над другими народами». При этом в обращении отмечалось, что в законопроекте ничего не говорится о пропаганде и преступных действиях против праотеческой веры, вековой Православной Церкви болгарского народа и его духовного единства, «а враги народа прилагают всевозможные усилия, чтобы уязвить веру и Церковь».
В заключение Синод просил правительство и Народное собрание внести в законопроект следующие дополнения и изменения: 1. Ко всем лицам еврейского происхождения, болгарским подданным, которые приняли или еще примут православную христианскую веру, относиться так же, как и к православным болгарам. 2. Исключить из законопроекта меры, направленные против евреев как национального меньшинства, а принять целесообразные меры против реальных опасностей в духовной, культурной, общественной и государственной жизни болгарского народа, от кого бы они не исходили. 3. Принять решительные меры против антирелигиозной и антицерковной пропаганды, которая стремится разложить национальный религиозный дух и уничтожить многовековую православную веру болгарского народа. 4. Принять эффективные меры по ограничению иностранной религиозной пропаганды, которая подрывает духовное единство болгарского народа и таким образом делает его добычей иностранных целей и устремлений»[727].
Это обращение демонстрировало уважение Болгарской Церкви к правам национальных меньшинств и, по сути, разрушало краеугольный камень законопроекта, который был задуман исключительно с целью подвергнуть гонениям евреев. Правда, при этом члены Синода использовали ситуацию, чтобы начать наступление на безбожников (под которыми подразумевались в основном коммунисты), а также другие конфессии, прежде всего католиков и протестантов. Не случайно 14 ноября 1940 г. Синод с негодованием заслушал сообщение митрополита Кирилла о выделении Министерством внутренних дел народного здоровья денег на открытие народной кухни, которую обслуживали бы сестры-униатки. В этот же день было решено написать в министерство письмо с предложением использовать при подобных благотворительных начинаниях бесплатные услуги сестер Православной Церкви, «которая достойно выполняет миссию духовной мобилизации народа»[728].
17 ноября делегация в составе трех митрополитов передала обращение председателю Народного собрания Николаю Логофетову. Выслушав архиереев, он заявил, что его мнение отличается от мнения Синода, законопроект, несомненно, будет принят, но когда вступит в силу, неизвестно. Впрочем, Логофетов сообщил, что посоветуется с министром внутренних дел, изложив ему позицию Синода, и закон, возможно, будет смягчен.
На другой день делегация посетила премьер-министра Богдана Филова, передала ему обращение и задала вопрос: против кого направлен проект закона «О защите нации» и всегда ли в деятельности нужно руководствоваться правилами Евангелия, Божиим Законом и правдой? Филов уклонился от прямого ответа и сказал, что Синод руководствуется основополагающими принципами, а он должен отстаивать «временные реальные интересы» и проводить «реальную политику». Отказался премьер-министр и снять ограничения в отношении евреев-христиан, отметив, что в законе необходимо отразить общее отношение к евреям, как это было сделано в соседних (то есть подконтрольных Германии) государствах. Относительно борьбы с сектами митрополитам было заявлено, что они сами могут с ними бороться, а подготовленный еще 10 лет назад соответствующий законопроект в нынешней политической ситуации принять нельзя, и лишь часть его может быть узаконена в дальнейшем. На пожелание членов делегации о введении обязательного преподавания Закона Божия во всех классах гимназии Филов ответил, что «этот вопрос еще также не назрел», надо подготовить новые программы и т. п.[729]
Таким образом, архиереи ни в чем не смогли прийти к соглашению с правительством. Однако из всех обращений, протестов и воззваний, критикующих закон «О защите нации», именно обращение Синода от 15 ноября 1940 г. имело наибольшее значение – не только из-за закрепленного конституцией и исторически унаследованного морального авторитета Болгарской Православной Церкви, но и из-за глубокого анализа антихристианской и античеловечной сущности закона и категоричного тона Синода.
С целью дискредитации позиции Священного Синода по еврейскому вопросу в Софии стали активно распространяться слухи о том, что в составленных государственными органами списках масонов содержались имена болгарских архиереев. На своем заседании 19 ноября 1940 г. члены Синода, заслушав доклад делегации о посещении премьер-министра, были вынуждены обсудить эту ситуацию и принять решение официально запросить МИД и Министерство юстиции о присутствии архиереев в списках масонов, а после получения ответа опубликовать в «Церковном вестнике» опровержение «злонамеренных слухов»[730].
9 декабря 1940 г. Синоду пришлось рассматривать обвинения печатного органа Союза офицеров запаса «Отечество» в том, что евреям в Софии выдавали свидетельства о Крещении с более ранней датой, чем это в действительности было. На заседании митрополит Стефан заявил, что подобные обвинения не повлияют на его деятельность, и вскоре обратился в редакцию «Отечества» с письмом, в котором предлагал при наличие точных сведений – сообщить их в Синод, а при отсутствие – установить распространителей порочащих Церковь слухов[731]. При этом владыка Стефан еще 23 ноября подписал окружное послание Софийской митрополии о приеме евреев в лоно Православной Церкви, в котором отмечалась необходимость принять всех желающих и резко порицались некоторые священники, берущие деньги за Крещение иудеев[732].
По вопросу о сектах и чуждой религиозной пропаганде Синод 18 декабря направил министру иностранных и религиозных дел отдельное письмо с предложением о дополнениях к проекту закона с целью запретить секты, подрывавшие престиж Болгарской Православной Церкви. В этом письме предлагалось, помимо православия, официально признать следующие вероисповедания: римо-католическое, армяно-григорианское, методистско-епископальное, евангелистско-лютеранское, реформаторское, соборно-евангелическое, иудейское и мусульманское с условием управления ими болгарскими гражданами. Ответа на письмо не последовало[733].
Несмотря на критику Синода, закон «О защите нации» все-таки был принят Народным собранием 24 декабря 1940 г. и утвержден царским указом от 15 января 1941 г.; 17 февраля вышли приложения к закону, определявшие механизм его реализации, при этом он оказался мягче, чем аналогичные анти-еврейские акты в соседних странах. Однако после присоединения к Болгарии Македонии и Эгейской Фракии и первоначальных успехов немцев на Восточном фронте правительство Б. Филова и, в конечном счете, царь Борис III усилили антиеврейский курс. Только в 1941 г. были приняты два новых закона об экономических ограничениях евреев, три соответствующих постановления Совета Министров (в том числе от 12 августа о создании трудовых еврейских лагерей для военнообязанных) и указ Министерства внутренних дел, запрещавший евреям посещать общественные места и передвигаться по улицам с 21 часа вечером до 6 часов утра[734].
В первый раз после принятия закона Синод подверг его критике на заседании 3 апреля 1941 г. в связи с обсуждением вопроса о браках евреев-христиан и болгар, которые запрещались законом «О защите нации», но разрешались уставом экзархата. На это противоречие обращалось внимание в заявлениях Софийской и Сливенской митрополий. При обсуждении вопроса архиереи разделились на две неравные группы. Два митрополита: Иосиф и Михаил признавали, что закон не может быть выше устава, но не хотели вовлекать Синод в борьбу с правительством. По их мнению, было бы достаточно организовать делегацию к премьер-министру, которая попросила бы устранить из закона указанный запрет[735].
Остальные архиереи оказались настроены гораздо радикальнее. Так, для митрополита Паисия были важны не некоторые несоответствия закона с уставом экзархата, а противоречия принятого Народным собранием акта с основами христианского учения. В своем выступлении владыка подчеркнул: «Необходимо реагировать всеми имеющимися у Церкви средствами, чтобы не допустить прецеденты. Необходимо заявить, что мы такой закон не можем принять и исполнять». В результате обсуждения Синод составил и направил в Министерство иностранных и религиозных дел письмо с требованием изменить те статьи закона, которые противоречат уставу экзархата[736].
16 декабря Священный Синод решил указать епархиальным властям не взимать никакой платы за крещение евреев, пожелавших перейти в Православную Церковь, а также еще раз подчеркнул полную возможность Венчания евреев-христиан и болгар[737]. На заседании Синода от 9 июня 1942 г. митрополит Стефан вновь отметил, что закон «О защите нации» продолжает причинять большие страдания всем христианам, особенно еврейского происхождения.
После состоявшейся 20 января 1942 г. Берлинской конференции в Ванзее, вынесшей решение о физическом уничтожении более 11 млн евреев в Европе, в Болгарии под давлением нацистов был принят ряд новых антисемитских актов. Самое существенное значение имел закон «О поручении Совету мминистров принятия всех мер по урегулированию еврейского вопроса и связанных с ним вопросов» от 9 июля 1942 г. На основе данного закона 27 августа вышел указ о создании при МВД Комиссариата по еврейским вопросам (под руководством Александра Белева) для практической реализации нового курса. В рамках этой политики 24 сентября были введены опознавательные «еврейские» знаки на одежде, домах и предприятиях (шестиугольные звезды желтого цвета), начались переговоры с германскими властями о подготовке депортации евреев в концлагеря на территории Польши и т. д. Священный Синод отреагировал на это решениями от 15 сентября, 20 ноября и 10 декабря 1942 г. направить письма премьер-министру и министру иностранных и религиозных дел с настоятельной просьбой отменить или смягчить все ограничительные меры в отношении христиан еврейского происхождения, в особенности ношение ими шестиугольной звезды Давида и запрещение их браков с болгарами[738].
Высшая точка официальной антиеврейской политики болгарских властей пришлась на февраль – март 1943 г. – в это время было заключено соглашение между Комиссариатом по еврейским вопросам и Главным управлением имперской безопасности в лице его представителя в Болгарии гауптштурм-фюрера СС Теодора Даннекера от 22 февраля о депортации «в первую очередь 20 тыс. евреев». Соглашение было утверждено постановлением Совета министров от 2 марта. Однако его удалось реализовать лишь частично – всего было депортировано 11 528 евреев, исключительно из присоединенных к Болгарии в ходе войны земель: 7122 из Македонии, 4221 из Эгейской Фракии и 185 из Пиротского округа Сербии. По оценке российских историков Л. Дубовой и Г. Чернявского, выдача болгарскими властями македонских и фракийских евреев нацистам и отправка их в лагеря смерти была своеобразной «платой» Германии за новые земли[739].
Значительную роль в спасении остальных сыграла Болгарская Православная Церковь, которая все годы войны активно сопротивлялась преследованиям евреев. Ее архиереи стремились сохранить внутреннюю автономию Церкви, которой угрожало государственное вмешательство в дела, связанные с Крещением пожелавших принять православие евреев и их браками с этническими болгарами. Известны и конкретные мужественные поступки различных иерархов. Митрополит Софийский Стефан прятал на своем подворье раввина А. Хаманеля, за которым охотилась полиция, и решительно боролся против депортации, а митрополит Кирилл публично выступал в защиту преследуемых в Пловдиве евреев и даже прикрепил шестиконечную звезду Давида на свою архиерейскую мантию. Своим заступничеством владыка Кирилл спас многих людей от высылки. Непосредственно участвовал в спасении евреев и председатель Синода митрополит Неофит[740].
Усилия Болгарской Церкви особенно активизировались весной 1943 г., когда возникла реальная опасность депортации всех болгарских евреев в нацистские лагеря смерти. Первым поднял свой голос протеста митрополит Стефан, и ранее наиболее отзывчивый к бедам евреев. В начале февраля 1943 г., когда государственная молодежная организация «Бранник» начала систематические хулиганские действия в отношении евреев Софии, митрополита за один день посетили четыре делегации с просьбами о помощи. Владыка сразу же обратился за содействием к властям и присоединился к другим общественным деятелям, протестовавшим против бранниковских бесчинств. В конце концов полиции пришлось вмешаться и обуздать антисемитские выходки молодчиков[741].
В это время правительство попыталось выслать евреев из Софии и других больших городов в сельскую местность. Акциям Комиссариата по еврейскому вопросу противодействовали протесты как православного духовенства, так и различных слоев населения – студентов, рабочих и др. В 1943 г. Синод не только поднял свой голос против высылки евреев, предприняв публичные действия по мобилизации населения страны для их защиты, но и продолжал резко критиковать закон «О защите нации», требуя его коренной переработки.
Протестовали болгарские иерархи и против депортации евреев из Македонии и Фракии, но на этот раз они оказались бессильны что-либо сделать, так как эти евреи не были болгарскими гражданами. Их депортация началась 23 февраля, через несколько дней на пути в Рильский монастырь митрополит Стефан был потрясен от увиденных действий властей в отношении евреев Эгейской Фракии. Владыка тут же отправил царю телеграмму с просьбой, чтобы «изгоняемых из Беломорья евреев везли через Болгарию как людей, а не как животных, и облегчили их невыносимый режим с пожеланием не изменять его в Польше». На эту телеграмму последовал ответ, что выполнение просьбы митрополита «возможно и необходимо»; относительно милосердной перевозки евреев через Болгарию царь обратился к немецкому командованию[742]. В конце концов на занятых болгарскими войсками территориях Югославии и Греции почти всё еврейское население было интернировано и передано немецким органам СД, которые отправили его в лагеря смерти на территории Польши, где уцелели лишь немногие[743]. По пути перевозки этих страдальцев через Болгарию православное духовенство помогало им продуктами и вещами.