Состоявшийся 10–12 апреля 1942 г. в с. Писк Освященный Собор Старообрядческой Церкви избрал Белокриницким митрополитом епископа Тихона (Качалкина), который не смог уехать на Дальний Восток и с 1941 г. занимал Тульчинскую кафедру. Собор также избрал кандидатов во епископы для Кишиневской, Транснистровской (охватывавшей Приднестровье и Одесскую область) и объединенной Васлуйско-Браиловской епархий. Тульчинская епархия вновь перешла под управление епископа Славского Савватия (скончавшегося в середине 1940-х гг.). 10 июня 1942 г. состоялась Хиротония во епископа Васлуйского священноинока Софрония (Климоуцкого). Так как владыка Тихон был румынским подданным, он получил разрешение выехать в Белокриницкую митрополию и устроить там свою резиденцию[1446].
При этом новому митрополиту пришлось столкнуться с гонениями румынских властей на старый церковный календарный стиль. Причем теперь им стали активно подвергать проживавших в Северной Буковине, Румынии и Бессарабии русские старообрядцы, о чем осенью 1942 г. писал Ф.Е. Мельников: «Воздвигнутое в Румынии гонение на старый стиль, закрытие церквей, прекращение богослужений, ссылки священнослужителей, в том числе и митрополита, в лагеря, действительно наносят вред всему христианству и запечатывают уста его апологетам»[1447].
Живя свыше 10 лет в Румынии, Ф.Е. Мельников осенью 1941 г. возбудил ходатайство о разрешении ему переехать в Тирасполь. Лишь 27 августа 1942 г. он смог, наконец, поселиться в этом городе, устроиться уставщиком при старообрядческой церкви и начать произносить проповеди по обличению безбожия. В то же время Мельников подал прошение о включении его в состав Румынской Православной Миссии в Транснистрии. Но неожиданно последовали репрессии. 18 октября 1942 г. в Тирасполе были запечатаны две восстановленные с большим трудом старообрядческие церкви, а 20 октября Ф. Мельникова вызвали в полицию, арестовали и без всякого допроса и обвинения заключили в концлагерь Новые Онешты. Перед праздником Рождества румынские власти повсеместно потребовали от старообрядцев перехода на григорианский стиль, сообщив, что в противном случае все их церкви будут закрыты, а священники отправлены в лагеря[1448].
Это требование было с негодованием отвергнуто, и репрессии усилились. В заключении оказался даже Белокриницкий митрополит Тихон. Кишиневский архиепископ Ефрем (Тигиняну) испытывал к нему личную ненависть и в июне 1942 г. уже попытался организовать убийство владыки. По настоянию румынского архиерея 11 января 1943 г., накануне Нового года по старому стилю, митрополит Тихон был взят под стражу «вследствие его враждебного отношения к официальному календарю». Согласно докладу полиции, целью ареста было стремление «окончательно ликвидировать липованский стилизм»[1449].
Вскоре Белокриницкий митрополит, как и Ф. Мельников, написал обращение к маршалу Антонеску: «Правительство Румынии принуждает нас, старообрядцев, во что бы то ни стало принять в церковную практику новый календарный стиль. Принятием этого стиля мы подпадаем под грозные проклятия и анафемы целого ряда Священных Соборов Вселенской и Русской Поместной Православной Церкви, мы нарушаем и разрушаем Апостольских и Вселенских Соборов каноны и вековечные уставы Святой Церкви о службах церковных, о постах и мясоедах. Кроме того, местные власти запрещают нам совершать богослужения даже в такие праздники Богородичные и святых Божиих, каковых нет в румынских календарях, но которые имеются в русских богослужебных книгах, и которые мы до сих пор совершали свободно»[1450].
Стойкость старообрядцев заставила румынские власти летом 1943 г. временно смягчить свою религиозную политику, были освобождены многие арестованные священнослужители и миряне. Владыка Тихон вышел из тюрьмы немного раньше. В апреле 1943 г., стремясь наладить отношения с русскими старообрядцами, начальник Православной Миссии в Транснистрии митрополит Виссарион (Пую), ссылаясь на их просьбы, обратился к маршалу Антонеску с ходатайством об освобождении Белокриницкого митрополита, и в мае духовный лидер липован был освобожден[1451]. По другим сведениям, владыка Тихон находился в концлагере до 1944 г. и был освобожден только после вступления на территорию Румынии советской армии (он возглавлял Белокриницкую митрополию до свой кончины в 1968 г.)[1452].
После окончания войны Белокриницкая митрополичья кафедра вновь была перенесена в г. Браилов (Брэила), сохранив прежнее название, а проживавшие в Бессарабии и Северной Буковине старообрядцы вошли в состав Старообрядческой Церкви белокриницкого согласия на территории СССР, возглавляемой архиепископом Московским и всея Руси Иринархом. В октябре 1946 г. только на территории Молдавской ССР были зарегистрированы 22 старообрядческие общины с количеством верующих – 9680 человек, женский монастырь с 15 насельницами, один епископ, 16 священников, один диакон и 26 псаломщиков[1453]. На территории же Румынии в послевоенный период имелось 40 приходов и 4 монастыря (2 мужских и 2 женских) Белокриницкой митрополии[1454].
4. Российская церковная эмиграция в Греции и Турции
К началу Второй мировой войны в Греции, помимо русских афонских обителей, существовали три русские церкви: в Афинах, Пирее и Салониках. Все они находились в юрисдикции Элладской Православной Церкви. Самая большая община существовала при бывшей российской посольской Свято-Троицкой церкви в Афинах. В 1920-1940-х гг. значительную помощь ей оказывали последний императорский посланник в Греции Е.П. Демидов, князь Сан-Донато и его жена – уполномоченная Российского общества Красного Креста С.И. Демидова. С образованием в 1924 г. СССР и его официального признания 1 июня того же года Грецией в Афинах была закрыта прежняя Российская миссия и открыто дипломатическое представительство СССР. Русская община в Афинах была официально отделена от посольства и вошла в состав Афинской архиепископии со статусом парекклисиона (прихода без полных юридических прав); также был образован приходской совет (в ведение которого перешел Свято-Троицкий храм), немедленно признанный Элладской Церковью[1455].
Настоятелем русской афинской церкви с конца 1925 г. около 14 лет – до осени 1939 г. служил протоиерей Георгий Карибов (Карипидис), следующим ее настоятелем – с 12 октября 1939 по конец 1952 г. был происходивший из российских (одесских) греков архимандрит Николай (Пекаторос). Он воспитывался под влиянием своего дяди, профессора Санкт-Петербургской духовной Академии, и был рукоположен во иерея в 1922 г. В 1929 г. о. Николай эмигрировал в Грецию, где вскоре принял монашеский постриг. В 1930-е гг. он служил в церкви Пресвятой Троицы в Афинах вторым священником, а в 1939 г. был принят в клир Русской Православной Церкви Заграницей[1456]. Некоторое время в Афинах также жил переехавший в 1939 г. в Грецию из Болгарии русский эмигрант протоиерей Пантелеимон Рыбальченко[1457].
Значительный след в духовной жизни Афин оставил приехавший в 1927 г. из СССР в Грецию священник Илия Апостолов (по-гречески: Апостолиди, Апостолидис). Сначала его отправили служить на греческие приходы в Аркадию (Пелопоннес): в Кинурию и Леонидио, потом пастырь стал служить в туберкулезной больнице в Афинах «Сотирия». В начале 1930-х гг. стараниями о. Илии был возведен храм св. Фомы в афинском районе Гуди (Амбелокипо), где он служил настоятелем до 1952 г., окормляя не только греков, но и русских эмигрантов[1458].
Пастырь много лет являлся духовником Великой княгини Елены Владимировны Романовой (внучки российского императора Александра II), жены греческого принца Николая – сына короля Георга I и его супруги Ольги Константиновны. В годы Второй мировой и гражданской войн на территории Греции о. Илия спас большое количество подростков, добившись их освобождения из тюрем. Одна из его духовных дочерей Ольга Кастондопулу, в частности, вспоминала: «В годы фашистской оккупации немцы забрали больницу “Лайко”, но боялись пользоваться водой. У о. Ильи в церкви св. Фомы был родник. Он выхлопотал у немцев в обмен на разрешение пользоваться водой разрешение свободно входить во все тюрьмы. И таким образом спас много детей»[1459]. Позднее (с 1953 г.) о. Илия служил настоятелем русской Свято-Троицкой церкви в Афинах.
В 1928 г., после кончины генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля, при Свято-Троицкой церкви был создан фонд его имени для помощи бедным русским детям. В том же году, после смерти императрицы Марии Федоровны, в память о ней был учрежден фонд ее имени для помощи беднейшим русским прихожанам. В 1931 г. при Свято-Троицкой церкви было создано сестричество, почетной покровительницей которого была С.И. Демидова[1460].
В тяжелый период оккупации Греции итальянскими, немецкими и болгарскими войсками русская эмиграция всячески старалась поддержать стариков, больных и инвалидов. Действительному статскому советнику В.В. Павлову, дочери вице-адмирала В.А. Корнилова фрейлине В.И. Ильиной, доктору медицины военному врачу Н.Ф. Пётрову выделили маленькие пожизненные пенсии от прихода афинской Свято-Троицкой церкви, также были созданы специальные фонды помощи малоимущим. Возглавлявшая Союз русских эмигрантов в Греции княгиня С.И. Демидова, используя свои связи, устраивала больных и неимущих эмигрантов в греческие богадельни, больницы. 29 марта 1943 г. скончался ее супруг князь Е.П. Демидов, многолетний защитник русской колонии и председатель церковно-приходского совета Свято-Троицкой церкви, в память о котором вдова соорудила в этом храме «Голгофу». 16 апреля 1953 г. умерла и сама С.И. Демидова, к тому времени – почетный председатель «Союза русских эмигрантов в Греции» (в память об их заслугах Демидовых похоронили у стены Свято-Троицкой церкви, другой причиной такого захоронения была стремление общины сохранить церковный земельный участок от реквизиции).
В пригороде Афин – портовом городе Пирее с начала XX в. существовала русская Свято-Ольгинскую церковь. Ее настоятелем с 1920-х гг. служил протоиерей Павел Крахмалев, вероятно, возведенный к 1935 г. в сан протопресвитера. Он оставался настоятелем Свято-Ольгинской церкви вплоть до своей кончины в 1949 г. По воспоминаниям российских эмигрантов, о. Павел был очень хорошим священником – нередко сам нуждался и голодал, но деньги с беженцев за требы не брал[1461].
Особую страницу составляет деятельность русской церковной эмиграции в Северной Греции (Македонии). На северной окраине Салоник – в квартале Харилау, со времени Первой мировой войны находился бывший военный госпитальный городок войск Антанты, где в 1920-1960-х гг. проживали российские беженцы. После окончания войны строения городка были приобретены греческой Первой строительной компанией Харилау, которая по договоренности с французским командованием (к которому обратилась с просьбой о помощи королева Ольга Константиновна) обязалась сдавать часть бараков русским беженцам в аренду на льготных условиях. Эмигранты из России начали пребывать в Салоники в 1920 г. и были размещены в уже пустовавшем лагере, который с тех пор стали называть русским. Официально лагерь русских беженцев в Харилау был организован в конце 1920 г. по инициативе российского военного агента и уполномоченного Российского общества Красного Креста[1462].
В марте 1921 г. в Харилау числилось полторы тысячи беженцев, из них – 944 эвакуированных военнослужащих, разместившихся в 49 бараках. К концу 1921 г. в лагере находились 1149 человек. Нездоровый малярийный климат Салоник, а также отсутствие работы вынуждали многих эмигрантов уехать как в другие страны, так и в различные регионы Греции. В лагере остались в основном пожилые, инвалиды, женщины и те, кто мог работать в Салониках[1463].
В конце 1920 г. на территории русского лагеря беженцев была устроена маленькая походная церковь, утварь которой передали из упраздненных военных храмов распущенного Русского экспедиционного корпуса на Балканах. Настоятелем церкви с 6 декабря 1920 г. служил поселившийся в этом году в Салониках протоиерей Иоанн Николаевич Турский, а регентом церковного хора был Александр Белонин. К 1921 г. относятся первые записи в метрической книге церкви[1464].
Однако эмигранты мечтали о своем вместительном приходском храме и в конце 1920-х гг. образовали организационный комитет по его созданию, получивший благословение Салоникского митрополита и помощь русских святогорцев. В 1929 г. возглавляемый генералом В.Д. Путинцевым комитет приобрел у Первого строительного общества один из бараков лагеря Харилау и перестроил его под церковь простой прямоугольной формы. В 1930 г. храм был освящен греческим Салоникским митрополитом во имя свт. Николая Чудотворца. Иконы для храма в основном подарили эмигранты, утварь и иконостас взяли из походной церкви Русского экспедиционного корпуса на Балканах, много образов, а также часть утвари и облачения пожертвовали русские афонские обители. С их помощью была собрана и приходская библиотека (позднее ее передали в Русскую богадельню в Афинах). В 1929 г. большую часть убранства закрытой Димитровской церкви при бывшей русской больнице в Салониках удалось передать в храм свт. Николая Чудотворца в Харилау. В связи с этим он стал носить двойное посвящение – свт. Николая и св. вмч. Димитрия Солунского[1465]..
До 1944 г. настоятелем храма свт. Николая Чудотворца и св. вмч. Димитрия Солунского служил протоиерей Иоанн Николаевич Турский, как уже говорилось, живший в Салониках с 1920 г. (он скончался в начале 1956 г. и 26 февраля был похоронен на Русском кладбище Пирея). Отец Иоанн считал себя клириком Русской Православной Церкви Заграницей, хотя официально приход числился в составе местной епархии Элладской Церкви, и эта юдисдикционная двойственность сохранялась до 1960-х гг.[1466]