Примерно в это же время, в июне 1950 г. владыка Спиридон прислал Румынскому Патриарху Юстиниану письмо с требованием вмешаться в дело возвращения на родину детей греческих коммунистов, отправленных во время гражданской войны в Югославию, власти которой отказывались возвращать их. Афинский архиепископ грозил «в противном случае порвать отношения с Румынской Церковью, на что Юстиниан ответил, что у него нет данных для какого-либо вмешательства в это дело»[183].
29 июня 1950 г. праздновалось 100-летие со дня признания деянием Константинопольского Собора 1850 г. Элладской Церкви «законно самостоятельной». В это время отмечались и другие юбилеи. Так, 9 июля 1952 г. исполнилось 100 лет со дня утверждения «Уставного закона о Священном Синоде Элладской Церкви», то есть закона об устройстве ее управления. Однако с наибольшим размахом праздновалось 1900-летие со времени прибытия святого апостола Павла на греческую землю, подготовкой которого занимались богословские факультеты Афинского и Салоникского университетов[184].
Московская Патриархия реагировала на эти юбилеи. Так, еще 15 сентября 1948 г. Ученый Совет Ленинградской духовной академии заслушал два задания ее Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС): 1. Составить к 25 сентября исторические справки в отношении Православных Поместных Церквей – какие знаменательные события их церковной жизни могут быть «юбилейно отмечены» в 1949–1951 гг.; 2. Так как Элладская Церковь начала научную подготовку к празднованию в 1950 г. 1900-летней годовщины прибытия св. ап. Павла в Грецию, «русские православные богословы могли бы принять участие в данной научной работе, и Совету Академии следовало бы обсудить вопрос об участии в ней, сформулировать темы работ и распределить их среди корпорации»[185].
Обсудив эти задания, Ученый Совет постановил поручить своим преподавателям составить соответствующие справки. Относительно же второго задания последовал обоснованный отказ с явным намеком на цензуру советских властей: «Научную работу о творениях и о богословии ап. Павла Ленинградская духовная академия не имеет возможности осуществить до получения разрешения на комплектование при Академической библиотеке отдела новейшей иностранной богословской литературы, выпущенной за пределами СССР в последние десятилетия»[186].
В начале мая 1949 г. ОВЦС сообщил, что на основании поступивших исторических справок, Священный Синод принял решение подготовиться к празднованию следующих юбилеев общецерковного значения: в 1950 г. – 1900-летия прибытия св. ап. Павла в Грецию, в 1951 г. – 1900-летия Апостольского Собора в Иерусалиме и 1500-летия IV Вселенского Собора в Халкидоне, в 1953 г. – 1400-летия созыва V Вселенского Собора и в 1954 г. – 900-летия со времени разделения Церквей. ОВЦС также указал, что в связи с этим «предположено составление исследовательских и историко-богословских трудов, а также и пересмотр ранее изданных научных трудов (не первоисточников) с оценкой значения празднуемых событий для Русского Православия в современном его положении. При этом следует учесть и факт нового внешнего устройства нашей Русской Церкви, и обострение агрессии Ватикана, и поход пан-протестантизма на православие (экуменизм), а также и попытки установления папства в Православной семье (с преувеличением не имеющих места прав Константинопольского Престола) и др. В связи с этим Учебному Комитету надлежит выработать проекты тем научных трудов и распределения их среди научно-богословских сил нашей Церкви». Соответствующие проекты должны были быть представлены в Синод к 1 июня. На состоявшемся 13 мая Совете Ленинградских духовных школ темы научных трудов (причем далекие от политики) выбрали два преподавателя: профессор-протоиерей А.А. Осипов – Апостольский Собор в Иерусалиме – и профессор А.И. Сагарда – IV Вселенский Собор в Халкидоне[187].
Крупнейшим ученым в Ленинградской академии в то время был профессор Александр Иванович Сагарда, мнение которого имело большой вес в Московской Патриархии. Так, когда он выразил обоснованное сомнение в правильности празднования 1900-летия вступления св. ап. Павла в пределы Греции именно в 1950 г., а не в 1951 г., Отдел внешних церковных связей запросил об этом Священный Синод Элладской Церкви, и в середине июля 1949 г. получил от секретаря Синода телеграмму с подтверждением, что празднование состоится в 1950 г.[188] Однако в дальнейшем для юбилея все-таки была выбрана более верная дата – июнь 1951 г.
31 марта 1950 г. Совет Ленинградских духовных школ заслушал информацию о том, что профессорами Московской академии к 1900-летию вступления св. ап. Павла в пределы Греции составлен библиографический указатель всех вышедших на русском языке трудов об этом апостоле, и принял к исполнению пожелание митрополита Григория – отобрать из академической библиотеки имеющиеся дубликаты данных трудов, чтобы к предстоящим юбилейным торжествам отправить их в подарок богословскому факультету Афинского университета[189].
В январе 1951 г. Архиепископ Афинский и всея Эллады Спиридон пригласил в Афины для участия в июне того же года в торжествах по поводу 1900-летия со времени прибытия святого апостола Павла на греческую землю, наряду с некоторыми другими Поместными Православными Церквами, также делегации Русской, Грузинской и Румынской Церквей. Первоначально Патриарх Алексий, по согласованию с Советом по делам Русской Православной Церкви, предполагал послать делегацию Московской Патриархии и даже написал 10 марта проект соответствующего послания архиепископу Спиридону, однако в начале мая позиция советских властей (а под их давлением и Патриарха Алексия) изменилась. После того, как стало известно, что Болгарская, Албанская и Польская Церкви приглашения не получили, было решено в Афины делегацию не посылать, а, в свою очередь, пригласить в Москву летом 1951 г. глав этих трех, а также Румынской и Антиохийской Церквей, и «принять обращение, осуждающее дискриминационную политику Греческой Церкви в отношении ряда других Церквей»[190].
В отличии от Румынского Первосвятителя Антиохийский Патриарх Александр III все-таки приехал на торжества в Афины, где архиепископ Спиридон и премьер-министр Греции К. Цалдарис отговаривали его от предстоящей поездки в Москву, «рисуя положение в СССР в самых черных тонах». 18 июля 1951 г. главы Русской, Грузинской, Болгарской, Польской и Румынской Церквей встретились на торжествах в честь прп. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре. Через два дня в Москву приехал Антиохийский Патриарх, и 23 июля главы указанных Церквей приняли общий, правда, совсем другой документ – антивоенное и по сути антиамериканское «Обращение к христианам и ко всем людям доброй воли».[191] При этом Патриарх Александр III сделал громкое антигреческое заявление для печати: «Во время своей недавней поездки в Грецию я убедился в том, что Православная Церковь в этой стране, получающей ежегодные подачки от американцев, не выступает за дело мира.»[192].
12 сентября 1951 г. Патриарх Алексий получил письмо Всеэпиротского братства от 29 июля, подписанное председателем этого братства профессором Афинского университета А. Трахилисом. В письме говорилось о том, что в годы гражданской войны около 5 тысяч семей были вывезены греческой республиканской армией (т. е. коммунистами) в пограничные государства «в целях предохранения их от ужасов, творившихся на фронте»; сейчас эти люди находятся в Польше, Венгрии, Чехословакии и Румынии и хотели бы вернуться на родину.
Братство просило Патриарха оказать содействие в возвращении греческих семей и возбудить ходатайство об этом перед советским правительством, подчеркивая: «Мы от всякой политики далеки. Мы просим о разрешении дать нашим отцам, матерям, мужьям и женам, в огромном большинстве немощным старикам, возможность вернуться к своим семьям, с которыми злая необходимость их так жестоко разлучила». К письму было приложено аналогичное обращение к Президиуму Международного конгресса мира. В связи с тем, что этот вопрос имел ярко выраженное политическое значение, Патриарх Алексий не стал участвовать в его разрешении[193].
Лишь в конце 1950-х гг. отношения Московского Патриархата с Элладской Православной Церковью при Архиепископе Афинском Феоклите (Панайо-топулосе, 1957–1962) нормализовались, что вскоре в лучшую сторону отразилось на положении русских обителей Афона.
4. Славянские монастыри Святой Горы Афон
К концу Второй мировой войны славянское, и прежде всего русское, монашество на Афоне, почти 30 лет лишенное связи с родиной, переживало глубокий кризис и постепенно вымирало. Ситуация усугублялась тем, что греческие власти с середины 1920-х гг. (после принятия Нового канонизма Святой Горы) препятствовали пополнению монашества Афона любыми иноками, не имевшими гражданства Греции. В этих условиях в 1945 г. в истории Свято-Пантелеимоновского монастыря (Руссика) и всего русского Афона произошло знаменательное событие. Братия обители обратилась с просьбой о помощи к Русской Православной Церкви, авторитет которой в православном мире после окончания Второй мировой войны значительно возрос. Настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Иустин в феврале 1945 г. написал на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I послание с просьбой принять русских святогорцев под свое духовное покровительство. Это послание сыграло важнейшую роль во всей послевоенной истории обители и, в сущности, позволило сохраниться ей в качестве русской. В нем говорилось: «Русский монастырь Святого Великомученика и Целителя Пантелеймона на Святой Горе Афонской сыновне шлет настоящим письмом свои искреннейшие и теплейшие поздравления Вашему Святейшеству по случаю избрания Вас на древний Московский Патриарший престол и торжественного поставления Святейшим Патриархом Московским и всея России…. Пользуясь случаем этого первого после многих лет перерыва письменного общения с Русской Церковью, мы обращаемся от имени нашего Русского монастыря Святого Пантелеимона и всех русских монахов Святой Горы к Вашему Святейшеству с нижеследующей просьбой.
Вот уже 30 лет, как Святая Гора Афонская перешла без согласия на то России во власть греков. С этих пор наш монастырь и все русские обители на Афоне начали подвергаться тяжелым стеснениям со стороны Греческого Правительства. Цель греков ясна – удушить все негреческие обители на Афоне (и прежде всего русские), уничтожить живущие в нем национальные меньшинства и превратить Святую Гору из всеправославного многонационального монашеского центра, где свободно живут монахи всех православных национальностей, в чисто греческую область, населенную одними греками.
С этой целью Греческое Правительство, прежде всего, всеми мерами препятствует приезду на Афон и поселению на нем с целью принятия монашества всех лиц негреческого подданства и национальности, в то время как грекам разрешается совершенно свободно приезжать и принимать монашество на Святой Горе. В результате этой систематически проводимой политики греческим Министерством иностранных дел все русские обители на Афоне почти совершенно запустели и находятся на краю гибели: так, в нашем монастыре Святого Пантелеимона из 800 монахов в 1920 г. осталось сейчас всего 215 человек, всех русских на Афоне не более 510 (вместо полутора тысяч 25 лет тому назад). Да и остаются в большинстве старики. Мы пришли к глубокому убеждению, что, если международное положение Афона не изменится, если он останется по-прежнему во власти одной лишь Греции и не будет поставлен под покровительство всех Православных Государств, и если не будет обеспечен международными договорами свободный доступ и поселение на нем с целью принятия монашества всех православных христиан без различия национальностей (как это издревле существовало до начала греческого владычества), все русские и вообще негреческие обители Святой Горы обречены на верное и сравнительно быстрое вымирание и уничтожение, за которыми последует общая гибель Святой Горы как особой монашеской автономной области. Мы вместе с тем сознаем, что в нашей беде, беде русских людей на далеком Афоне, нам может помочь одна лишь Россия.
Поэтому мы умоляем Ваше Святейшество: взять нас под свое отеческое духовное покровительство и довести наши нужды и жалобы до сведения Правительства Державы Российской и просить у него защиты и помощи. Мы прилагаем к настоящему письму подробный меморандум о положении Русских обителей на Афоне, о международном положении Святой Горы и о желательных путях разрешения афонской проблемы в интересах Русских обителей и всей Святой Горы на предстоящей мирной конференции. Мы твердо убеждены, что постановка вопроса об Афоне на мирной конференции является абсолютно необходимой и что Русское Правительство, продолжая вековую традицию России защиты Православия на Востоке, сможет с честию и успехом защитить на ней и надолго обеспечить русские и общеправославные интересы на Афоне. Мы просим сыновне Ваше Святейшество взять на себя труд ознакомить с содержанием нашего меморандума компетентные Русские Власти и поддержать авторитетом Русской Православной Церкви высказанные в нем наши пожелания.»[194].
К приведенному посланию был приложен меморандум, направленный 12 мая 1913 г. Братством русских обителей (келлий) в адрес участников международной Лондонской конференции. Антипросоп монастыря монах Василий (Кривошеин) посетил заместителя генерального консула Югославии в Салониках и попросил доставить послание русских монахов Святейшему Патриарху Алексию I через дипломатическую почту, что и было выполнено в июле 1945 г. Вопрос статуса Афона на состоявшейся после капитуляции нацистской Германии Потсдамской мирной конференции не обсуждался, однако Русская Православная Церковь подняла свой голос в защиту всеправославной святыни.
С этого момента началась трудная многолетняя борьба Московского Патриархата за сохранение русского присутствия на Святой Горе. Выступая за сохранение в неизменности издавна установленных прав и привилегий монастырей Святой Горы, ходатайствуя о свободном доступе в эти обители всех стремящихся к иночеству, а также о свободном посещении Афона учеными и паломниками всех национальностей, Русская Православная Церковь строго разграничивала область каноническую, подлежащую суду Церкви, от вопросов, подведомственных гражданской власти. Не вторгаясь в область суверенного права Греции, Русская Церковь неоднократно указывала на самобытное положение иноков разных национальностей на Святой Горе, на исторически складывавшиеся льготы, которые предусматривали освобождение афонских монастырей от значительных государственных налогов и таможенных сборов на ввоз необходимых товаров и материалов.
Следствием письма схиархимандрита Иустина стало усиление давления на Свято-Пантелеимоновский монастырь со стороны греческого правительства и Протата, а также почти полное прекращение небольшой финансовой помощи, которую присылали в обитель представители русской церковной эмиграции. Однако связи с Московской Патриархией постепенно возобновились, что в конечном итоге спасло русский монастырь на Афоне от исчезновения.