В это время у Владыки Андрея возникли проблемы с турецкими властями. Болгарский посол в Турции в телеграмме от 23 февраля и письме от 6 марта
1944 г. высказал министру иностранных и религиозных дел Шишманову опасения, что епископ не может руководить наместничеством, так как он не имеет турецкого гражданства. По требованию властей страны экзархия избрала управителем экзаршего имущества турецкого подданного аптекаря Бориса Кирова, который приступил к работе, но вскоре по неизвестным причинам был арестован и интернирован. 27 марта и епископ Андрей сообщил Священному Синоду о возможных притязаниях турецких властей на экзаршее имущество и попросил оказать воздействие на них через болгарское правительство. В связи с арестом Б. Кирова Синод 30 марта решил представить на утверждение турецких органов власти другую кандидатуру управителя экзаршего имущества[438].
Через несколько месяцев ситуация в данном вопросе временно нормализовалась, однако у епископа Андрея начался острый конфликт с обоими болгарскими священниками в Стамбуле: Романом Петровым и Борисом Астарджиевым (последний до 1941 г. служил настоятелем церкви св. Георгия в Эдирне). В связи с этим конфликтом Владыка даже устроил в экзаршей часовне новый приходской храм, настоятелем которого стал он сам. 12 августа 1944 г. епископ отправил в Синод телеграмму с просьбой об увольнении и отзыве указанных священников в Болгарию. Правда, 11 сентября Министерство иностранных и религиозных дел написало Синоду, что сейчас, во время острой политической ситуации, неуместно менять священников (9 сентября в Болгарии произошел государственный переворот, в результате которого к власти пришло правительство Отечественного фронта), и к тому же турецкие власти не разрешат назначить новых иереев в Стамбул. 28 сентября Синод ответил министерству согласием, но 1 ноября 1944 г. все же был вынужден уволить о. Б. Астарджиева[439].
На место о. Бориса Синод решил назначить священника Крума Иванова, однако ему отказали в турецкой визе. В этих условиях отцы Роман и Борис продолжали исполнять пастырские обязанности, пока 25 мая 1945 г. о. Б. Астарджиева не арестовала турецкая полиция. Ему предъявили политические обвинения и после нескольких месяцев заключения, к началу августа выслали из Болгарии. Настоятелем же храма-памятника св. Стефана Священный Синод 1 февраля 1945 г. назначил имевшего турецкое подданство протоиерея Иоакима Мустрева. Следует упомянуть также, что в октябре 1944 г. по ходатайству епископа Андрея в приют Русенского православного братства (в Болгарии) были приняты двое сирот из Стамбула, так как там не имелось болгарского приюта[440].
Важнейшее значение для дальнейшего существования экзаршего наместничества в Стамбуле имели переговоры о снятии схизмы с Болгарской Церкви, наложенной в XIX веке Константинопольским Патриархом. Условиями снятия схизмы был отказ Болгарского экзархата от своих епархий, находившихся вне государственной территории Болгарии, отзыв экзаршего наместника из Стамбула и переход болгарских приходских общин на территории Турции под юрисдикцию Вселенского Патриархата[441]. В начале переговоров член болгарской делегации Велико-Тырновский митрополит Софроний отметил два существенных факта: 21 января 1945 г. Болгарский Синод принял решение о переносе экзаршей кафедры из Константинополя в Софию, и все три входивших в делегацию Болгарской Церкви архиерея (в том числе епископ Андрей) отклонили просьбу местных болгар совершить литургию в храме-памятнике св. Стефана до решения проблемы схизмы.
22 февраля 1945 г. представители обеих Церквей подписали Томос об отмене схизмы и предоставлении Болгарской Православной Церкви автокефалии. Единственный вопрос, который остался нерешенным в ходе переговоров, оказалась проблема статуса экзаршего наместничества в Стамбуле и положения болгарских общин в Турции. В дополнительном протоколе к Томосу указывалось, что этот вопрос должен быть решен в духе выработанных в 1934 г. в Иерусалиме условий, согласно которым после отмены схизмы болгарские общины в Турции переходили в юрисдикцию Вселенского Патриархата и получали автономное внутреннее самоуправление с правом избрания священников, которые утверждались (а в случае необходимости и рукополагались) Константинопольским Патриархом. Подобные условия предполагалось ввести и для греческих приходов в Болгарии. 4 марта 1945 г. состоялось совместное богослужение болгарских и греческих архиереев в болгарской церкви св. Стефана в Стамбуле[442].
Вскоре после этих событий, 12 апреля, Владыка Андрей написал экзарху Стефану, что согласно условиям восстановления канонических отношений Болгарской и Константинопольской Церквей экзаршее наместничество должно быть закрыто, управлявший им епископ покинуть Стамбул, а болгарские церковные общины в Турции переустроены на новых условиях. Объясняя свой вариант решения проблемы, Владыка Андрей ссылался на русские общины, которые входят в «Константинопольский русский церковный округ» и таким образом независимы от греческих приходов, на территории которых находятся. Епископ предлагал объединить болгарские приходы Турции в рамках вновь образованного «Болгарского экзаршего наместничества в Царьграде» и назначить в Стамбул еще одного священника с высокими моральными качествами, чтобы отстоять «от возможных домогательств» материальное, экономическое и юридическое существование болгарских церквей. Из письма видно, что епископ Андрей не слишком доверял дружеским чувствам Константинопольской Патриархии[443].
27 июля болгарский посол в Анкаре также написал в Министерство иностранных и религиозных дел доклад об опасной ситуации для болгарских общин в Турции. Посол предлагал поставить перед Синодом вопрос о новом священнике и назначении архиерейского наместника на место епископ Андрея (который канонически не может долго оставаться в Стамбуле, и Вселенская Патриархия лишь временно терпит его), отправив последнего в Америку. 9 августа Министерство переслало доклад посла в Священный Синод, что сыграло свою роль для принятия дальнейшего решения[444].
Согласно указу экзарха Стефана Владыка Андрей 6 декабря 1945 г. уехал из Стамбула в США. После отъезда епископа Андрея временное управление экзаршим наместничеством было поручено протоиерею Иокиму Мустреву. В 1946 г. Священный Синод решил упразднить экзаршее наместничество в Константинополе и создать вместо него «Болгарскую церковную общину» во главе с экзаршим представителем (делегатом) в Константинополе, на этот пост первоначально был назначен архимандрит Горазд. Когда после нескольких месяцев настойчивых попыток добиться разрешения на въезд о. Горазда в Стамбул стало ясно, что турецкое правительство не даст ему визу, в октябре 1946 г. экзаршим представителем был назначен о. И. Мустрев. Так как не имевших турецкого гражданства священнослужителей власти этой страны в Стамбул не пропускали, пришлось вновь назначить приходским священником уже уволенного о. Р. Петрова, а также рукоположить во иерея диакона Б. Чифлянова[445].
В середине марте 1947 г. Вселенский Патриарх Максим направил Священному Синоду Болгарской Церкви письмо, в котором рекомендовалось принять решение и сделать соответствующие распоряжения об урегулировании канонического положения болгарских церковных общин в Стамбуле, передав их в юрисдикцию Константинополя. В письме также рекомендовалось Болгарской Церкви принять участие в планируемых на 1947–1948 гг. экуменических конференциях и съездах. 27 марта Синод, в отсутствии болевшего экзарха Стефана, принял положительное решение по обоим этим вопросам, но реализованы они не были[446].
Вскоре архимандрит Горазд получил турецкую визу и приступил к исполнению обязанностей экзаршего представителя в Константинополе. На заседании Священного Синода 6 сентября 1948 г. экзарх Стефан предложил обсудить доклад о. Горазда о положении болгарской церковной общины в Стамбуле и возможности перемещения епископа Андрея (Петкова) из США в Турцию. Однако в этот день вспыхнул конфликт, в результате которого экзарх покинул заседание (через два дня он был отправлен на покой), и решение по докладу Синод не принял. По мнению болгарского посланника в Турции Ангелова, о. Горазд занимался интригами против Болгарии, а генеральный консул в Стамбуле Попаврамов подозревал, что архимандрит «на всякий случай» готовил «убежище в Турции для экзарха Стефана». В результате в докладной записке председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова в Совет Министров СССР от 28 сентября 1948 г. рекомендовалось: «Во избежание дальнейших интриг против болгарского правительства архимандрита Горазда в Турции и епископа Андрея (Петкова Стояна) в США Министерству иностранных дел Болгарии следует также принять возможные меры»[447].
В начале 1949 г. архимандрит Горазд был отозван из Стамбула, и болгарские общины в этом городе остались окормлять протоиерей Иоаким Мустрев и священник Борис Чифлянов. В письме заведующего отделом балканских стран МИД СССР В.А. Валькова Г.Г. Карпову от 6 марта 1951 г. говорилось: «В Стамбуле назначенных священников нет, так как турецкие власти не дают виз предлагаемым Дирекцией вероисповеданий лицам. В связи с этим болгарские приходы в Стамбуле на протяжении двух лет обслуживаются двумя болгарскими священниками, которые являются турецкими подданными. По соглашению об отмене схизмы болгарская церковная община в Стамбуле находится в канонической зависимости от Стамбульской патриархии. Фактически же община поддерживает связь с болгарским Св. Синодом, который она считает своим духовным начальством»[448].
В справке атташе посольства СССР в Софии М.Н. Петрова о положении в Болгарской Православной Церкви в июле 1951 г. констатировалась та же ситуация: «В Стамбуле в настоящее время нет назначенных Болгарской церковью священников, поскольку турецкие власти не дают разрешения на въезд в Турцию болгарских священников. Поэтому в качестве представителей Болгарской церкви в Стамбуле работают два священника, являющиеся по национальности болгарами, но состоящие в турецком подданстве»[449]. В результате разгоревшейся холодной войны проблема статуса болгарской церковной общины на территории Турции оставалась нерешенной до начала 1960-х гг.
После своей интронизации в мае 1953 г. Патриарх Кирилл получил восторженное приветствие от настоятеля и прихожан одного из двух болгарских приходов в Стамбуле. При этом в храме данного прихода Константинопольский Патриарх Афинагор присутствовал на богослужении, и Патриарх Кирилл расценил приветствие болгарской общины Стамбула, как «признак надежды» на его признание Константинопольским Первосвятителем. Однако приехавшему на интронизацию в Софию митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию (Чукову) болгарские митрополиты заявляли, «что они за свои приходы в Стамбуле борются и не собираются уступать»[450].
Ситуация нормализовалась только после признания Константинопольской Патриархией канонического достоинства Болгарского Патриархата в 1961 г. При этом, хотя болгарские приходы и пребывают в юрисдикции Вселенского Патриарха, фактически управляются Священным Синодом в Софии. В 2000-е гг. два болгарских храма и часовню Стамбула обслуживал единственный священник, который окормлял около 500 прихожан. Также существовали две болгарские церкви со своим священником в г. Эдирне и окрестностях, причем сгоревший в конце 1980-х гг. храм свв. Константина и
Елены был восстановлен и вновь открыт 14 сентября 2008 г. в присутствии премьер-министра Болгарии С. Станишева[451].
На канонической территории Константинопольского Патриархата также существовала целая группа болгарских обителей, расположенных на Святой Горе Афон. К их числу относились: монастырь Зограф (во имя вмч. Георгия Победоносца), скит Успения Пресвятой Богородицы (Мариинский, «Достойно есть», Ксилургу при русском монастыре вмч. Пантелеимона) и малые обители, которых в 1905 г. насчитывалось 10 – пять келий и пять калив. Первые болгарские монахи появились на Афоне, согласно некоторым источникам, еще в середине 860-х гг. Знаменитый монастырь Зограф был основан в X веке, но первоначально, как греческий. Уже в качестве болгарского он, по традиции, считается вторым славянским монастырем на Святой Горе (после русского Ксилургу) – на основании подписи в документе 1169 г. в 1521 г. Зограф получил статус ставропигиального монастыря, а в XVIII–XIX веках стал одним из центров болгарского возрождения[452].
Общая численность болгарских монахов на Афоне в 1900 г. достигала 1100, в том числе 300 в Зографе, но затем их количество значительно снизилось в связи с Балканскими войнами, и в 1912 г. составляло лишь 340 монахов, в том числе 160 в Зографе. События Первой мировой войны также наложили определенный негативный отпечаток, так как Болгария воевала на стороне Германии против России, Сербии, а затем и Греции. В 1914 г. на Афоне происходили стычки болгарских и русских монахов, а в 1916 г. насельники Зографа безуспешно пытались захватить сербский монастырь Хиландар[453].
В межвоенный период в результате проводимой греческими властями политики эллинизации Афона и прекращения доступа новых насельников из славянских стран число болгарских монахов быстро сокращалось. Так, если в 1914 г. в Зографе было 182 насельника, то в 1938 г. лишь 37. Общее количество болгарских монахов Святой Горы в 1930 г. составляло около 100 человек, а в 1935 г. – 84. Как и все другие обители Афона, Зограф находился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но монастырь имел значительную собственность на территории Болгарии, и 5 июня 1926 г. по указу царя Бориса III была создана неподвластная Болгарскому Синоду специальная комиссия (эфория), которая распоряжалась имуществом Зографа[454]. 7 июня 1928 г. указом Софийского митрополита Стефана (Шокова) Зографу в качестве подворья был передан Германский мужской монастырь св. Иоанна Рильского вблизи с. Герман (в 15 км от Софии), и 25 декабря того же года афонская обитель вступила во владение им. В июле 1936 г. Германский монастырь посетил царь Борис III, подаривший драгоценную дарохранитильницу.
В годы Второй мировой войны Афон был оккупирован немецкими войсками; этот период сопровождался сильным голодом. В данных условиях болгарские власти и Священный Синод оказывали значительную продовольственную помощь не только «своим», но и другим афонским обителям. Так, согласно сообщению германского МИД от 8 февраля 1944 г., Болгарский Красный Крест отправил нуждающимся монахам на Афон 7,5 тонн пшеницы, одну тонну бобов, 600 кг муки, 230 кг сахара, 230 кг риса, 200 кг сыра, 30 кг соды, 20 одеял, 10 комплектов носков и рубах, 10 пар обуви. Этот груз был перевезен на корабле в сопровождении православных священнослужителей[455].
ebooksa