Следующая церковь – свт. Николая Чудотворца – была устроена при посланнике В.П. Титове и освящена 1 апреля 1845 г. на верхнем (третьем) этаже нового здания российского посольства, построенном в центральном районе Пере в 1838–1844 гг. по проекту архитектора Г. Фоссати. Этот архитектор сам прибыл из Санкт-Петербурга для руководства строительством, образа в иконостасе написал петербургский академик живописи М.И. Скотти[470]. В мае-июне 1859 гг. на богослужениях в храме присутствовал великий князь Константин Николаевич, приехавший в Константинополь с дипломатической миссией и 30 мая побывавший на приеме у Вселенского Патриарха.
С 15 июля 1858 по 23 августа 1860 гг. настоятелем посольской церкви служил прежний ректор (с 1857 г.) Киевской Духовной семинарии и настоятель Киевского Николо-Пустынного монастыря архимандрит Петр (в миру Платон Алексеевич Троицкий, 1811–1873), будущий епископ Аккерманский, викарий Кишиневской епархии. Он был смещен, так как слишком явно поддерживал греческую сторону в назревавшем греко-болгарском церковном конфликте, что противоречило политической линии российского посольства, поддерживавшего славян. Новым настоятелем Никольского храма был назначен служивший в русской посольской церкви в Афинах архимандрит Антонин (в миру Андрей Иванович Капустин, 1817–1894), ставший впоследствии известным благодаря его выдающимся трудам в Русской Духовной Миссии в Палестине. Еще в 1859 г., в связи с возникшим болгарским национальным движением, митрополит Московский Филарет (Дроздов), ценивший ум и знания о. Антонина, рекомендовал Святейшему Синоду перевести его из Афин в Константинополь на настоятельской место, что и было сделано в короткие сроки[471].
В апреле 1860 г. архимандрит Антонин, на дипломатические способности которого возлагались большие надежды, получил сообщение о переводе в Константинополь, 18 сентября того же года прибыл в столицу Османской империи. Здесь он быстро установил близкие отношения с Вселенским Патриархом, высшим греческим духовенством и русским дипломатическим корпусом. В Константинополе о. Антонин оказался в самом центре церковно-политической борьбы по болгарскому вопросу и по вопросу о монастырских имуществах в Молдавии и Валахии. Новому настоятелю было поручено заниматься болгаро-униатскими делами и выполнять некоторые поручения Синода в связи со вступлением на Константинопольский престол Патриарха Софрония. Наряду с этим о. Антонин изучал рукописи, памятники археологии и искусства, предпринимал научные экспедиции, и вскоре его имя стало одним из самых известных среди византологов. В 1862 г. он составил каталог 624 рукописей библиотеки иерусалимского Святогробского подворья в Константинополе. В следующем году о. Антонин по поручению Святейшего Синода исследовал на Афоне вопрос о подлинности Синайского кодекса Библии, подтвердив его древность (позднее, в 1868 г. он вел в Константинополе переговоры об окончательной передаче кодекса российскому правительству)[472].
С первых дней своего пребывания на берегах Босфора архимандрит проявил большую заботу о приведении в порядок помещения Никольской церкви: в ней были заменены окна и покровы, кроме того, о. Антонин оставил для храма часть старинных икон, присылаемых из России для балканских Церквей. В конце 1861 г. у настоятеля появилась идея построить новое отдельное здание посольского храма в Пере, открытого и доступного для православных жителей Константинополя. Архимандрит начертил его план и через несколько лет с согласия посланника Н.П. Игнатьева написал Санкт-Петербургскому митрополиту Исидору (Никольскому), попросив содействия, однако проект был отвергнут Министерством иностранных дел[473].
В это время клир посольской церкви состоял из шести человек: архимандрита, иеромонаха, иеродиакона и трех причетников-певчих. Некоторые из них, помимо о. Августина, занимались историко-богословскими и историко-церковными изысканиями и были известными учеными. Так, например, иеродиакон Никольской церкви с 1856 по 1865 гг. служил выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии о. Акакий (в миру Александр Иванович Заклинский, 1836–1902). В 1858 г. он посетил Афон и написал исследование «Св. Григорий Палама, архиепископ Солунский», за которое в 1864 г. был удостоен степени кандидата богословия. Впоследствии о. Акакий стал епископом Балтским, затем Енисейским.
Важную роль в развитии русской церковной деятельности в Османской империи сыграл граф Николай Павлович Игнатьев, служивший российским посланником в Константинополе в звании чрезвычайного и полномочного посла (с марта 1867 г.) почти 13 лет, в июле 1864 – апреле 1877 гг., вплоть до начала Русско-турецкой войны. Н.П. Игнатьев высоко ценил дипломатические способности о. Антонина и нашел в его лице деятельного помощника. В 1865 г., во время дискуссий по поводу дел Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, не желая расставаться с архимандритом, посланник разработал проект, согласно которому Миссия и константинопольская посольская церковь должны были управляться одним лицом, однако этот план оказался невыполнимым. Отец Антонин, в свою очередь, с осени 1864 г. безрезультатно выступал за учреждение в Константинополе апокрисиариатства – духовного представительства Российской Православной Церкви в Османской империи Миссии, независимого от Министерства иностранных дел. Этот вопрос также ставился митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым). В дальнейшем идею назначения в Константинополь апокрисиариев – представителей автокефальных Православных Церквей поддерживал Вселенский Патриарх Иоаким III, однако реализована она не была[474].
12 сентября 1864 г. архимандрит вновь писал Н.П. Игнатьеву о необходимости устройства нового посольского храма: «Российско-посольская церковь в Константинополе не должна быть домашнею церковью (chapelle) миссии. Это противно всем интересам России, если позволено мне перед Вами говорить о России и ее интересах. Миссия пользуется недоступным местной Православной Церкви правом показать православное богослужение во всей полноте его великолепия. Ее смелое выступление пред очами ислама ободрит и заставит поблажать себе и все местное Православие. Нам нужна отдельная и прекрасная церковь в Пере. При христолюбивом настроении духа Вашего Превосходительства, она, конечно, будет со временем. Также отдельная, но более скромная церковь требуется и для летней резиденции посланника русского. Так как о последней уже заведено дело, то да будет позволено выразить желание, чтобы она устроена была в строго-византийском стиле»[475]. Случившийся в следующем году переезд пастыря в Иерусалим помешал осуществлению задуманного проекта.
1 сентября 1865 г. о. Антонин простился с Царьградом в связи с назначением «следователем и временно заведующим Иерусалимской Духовной Миссии». Позднее архимандрит был избран почетным членом Императорского Православного Палестинского общества, Императорского археологического общества, Одесского общества истории и древностей, Афинского археологического общества, Немецкого восточного археологического общества и ряда других[476].
Еще 16 июля 1865 г. настоятелем Никольской посольской церкви на место о. Антонина был назначен выдающийся представитель русского ученого монашества, известный богослов, историк Церкви и археограф, постриженник Оптиной пустыни (в 1857 г.), затем начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (с 1863 г.) архимандрит Леонид (в миру Кавелин Лев Александрович, 182-1891). Оказавшись в Константинополе, он, не отыскав в нем больших подвижников, нашел духовное утешение у старцев русского Свято-Пантелеимоновского монастыря на Афоне.
Отец Леонид неоднократно посещал Святую Гору: в 1859, 1866, 1867 и 1868 гг., изучая, прежде всего, книжные собрания славянские обители – Руссика, Хиландара и Зографа[477]. Архимандрит много сделал для изучения архива Свято-Пантелеимоновского монастыря. В 1867 г. в статье «Историческое обозрение Руссика» («Херсонские епархиальные ведомости») отец Леонид опубликовал часть его документов. Затем в 1868 г. в 24-й книге «Гласника» по снимкам и копиям архимандрита были изданы 18 актов Руссика на славянских языках. Участвовал отец Леонид и в других изданиях документов афонских обителей. Он также составил подробные исторические описания многих монастырей, в том числе «Критический обзор сведений о Свято-Троицкой Сергиевой лавре» (М., 1876); «Абхазия и в ней Ново-Афонский, монастырь» (Ч. 1–2. М., 1885). В 1881 г. архимандрит был избран членом-корреспондентом Академии наук[478].
Посетив в 1866 г. Свято-Пантелеимоновский монастырь отец Леонид был «очень очарован прекрасным местоположением старого Руссика, убеждал позаботиться о нем и даже распланировал, где быть какой постройке и просил насколько возможно не трогать древних развалин»[479]. В 1874 г. архимандрит Леонид пожертвовал в Руссик большую икону с надписью: «Икона престольных праздников церквей и параклисов старого русского Афонского монастыря св. Пантелеимона целителя, устроенная и пожертвованная настоятелем Воскресенского, Ново-Иерусалимского именуемого, монастыря, Архимандритом Леонидом в 1874 году, в знак его усердия и в память начатого возобновления сей древней обители. Да будет же мир в силе ее, и обилие в столпостенах ее от ныне и до века»[480].
Полюбив Руссик, о. Леонид весной 1868 г. подал докладную записку российскому послу в Константинополе Н.П. Игнатьеву с просьбой уволить его с должности настоятеля для поселения в афонский монастырь с целью поправления расстроенного здоровья и окончания труда по «Истории православного монашества». Посол не возражал и 28 мая представил записку в Министерство иностранных дел, которое переслало дело в Святейший Синод. Однако 14 августа 1868 г. Синод нашел неудобным уволить о. Леонида[481].
Архимандрит Леонид служил в Константинополе около четырех лет – до середины лета 1869 г. и затем вернулся на родину. 14 июля он покинул Константинополь, испытывая глубокую скорбь от разлуки с дорогим для него Руссиком. Перед отъездом о. Леонид в письме к архимандриту Антонину (Капустину) в мае 1869 г. высказал недоумение: «Почему меня не уволили, как желал и просил, на Афон?»[482]. После возвращения в Россию о. Леонид служил настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, а затем наместником Троице-Сергиевой Лавры (с 1877 г.).
Периодически богослужение и все требы в Никольской церкви при российском посольстве выполняли иеромонахи Свято-Пантелеимоновского монастыря. Так, 11 мая 1871 г. посол Н.П. Игнатьев сообщил игумену Руссика, что назначенный настоятелем церкви иеромонах Смагард для возведения в сан архимандрита поедет в Одессу, и попросил прислать на время для служения иеромонаха. Вскоре в Константинополь был послан отец Павел, который служил там два месяца[483]. И во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. богослужение и требы в церкви совершали иеромонахи Свято-Пантелеимоновского монастыря.
Вскоре после визита на Афон (в июле 1866 г.) Н.П. Игнатьев и настоятель посольской церкви архимандрит Леонид (Кавелин) попросили старцев монастыря командировать для нее двух певчих, и тем самым решить проблему хора при храме, которая в течение нескольких лет беспокоила прежнего настоятеля архимандрита Антонина (Капустина). В июне 1867 г. из обители были посланы в качестве певчих монахи Захария и Матфей (Ольшанский) – будущий библиотекарь, а вскоре число певчих из братии Руссика выросло до четырех[484].
Архимандрит Леонид, при поддержке Н.П. Игнатьева, предложил значительную часть суммы, выделяемой на содержание причта церкви (довольно не послушного) передавать Свято-Пантелеимоновскому монастырю. Эта мера понравилась в Санкт-Петербурге, и 27 сентября 1867 г. император Александр, по докладу канцлера от 22 сентября, издал указ: «…на будущее время замещать вакантные певческие места при посольской церкви вольнонаемными монахами Афонского русского монастыря с производством им вознаграждения из сумм, положенных по штату содержания на певчих»[485]. В письме к архимандриту Антонину (Капустину) от 5 января 1868 г. о. Леонид отмечал, что таким образом церковный причт был очищен от непригодных певчих, посольский храм украшен благообразным духовным пением, а монахи Константинопольского подворья Руссика получили дополнительное денежное вспоможение[486].
В 1874–1885 гг. настоятелем Никольской посольской церкви служил еще один известный церковный деятель – иеромонах Арсений (Орлов), будущий наместник Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге (в 1896–1900 гг.). с 4 декабря 1885 до октября 1893 гг. В посольской церкви настоятелем служил архимандрит Арсений (в миру Алексей Федотович Изотов), в дальнейшем – начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме (в 1894–1895 гг.) и епископ Сухумский (с 1895 г.)[487].
С 2 декабря 1893 по 17 февраля 1899 гг. настоятелем Никольской посольской церкви был архимандрит Борис (в миру Владимир Владимирович Плотников), будущий епископ Ямбургский и председатель Училищного совета при Святейшем Синоде, служивший также в 1892–1893 и в 1899–1901 гг. ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии[488], а после него – в 1899–1913 гг. настоятелем служил архимандрит Иона (в миру Иван Вуколов), бывший ректор Владимирской и Екатеринославской семинарий. Отец Иона придерживался грекофильских взглядов и написал в Константинополе несколько книг о положении христиан на Востоке: «Свет с Востока. Письма архим. Ионы, настоятеля посольской церкви в Константинополе, о церковных делах православного Востока» (СПб., 1903), «К вопросу о соединении церквей. Письмо из Константинополя» (СПб., 1908); «Герои веры. К вопросу о современном положении христиан в Турции» (СПб., 1910), «Протестантская пропаганда среди православных христиан Востока» (СПб., 1911), «Святая гора Афон» (СПб., 1911), «Римский папа и православный Восток» (СПб., 1913) и другие. Помощником настоятеля церкви в 1904–1912 гг. был протоиерей Иоанн Федорович Говядовский[489].
В начале XX века вновь оказался поднят вопрос об учреждении в Константинополе Русской Духовной Миссии. В 1907 г. по ходатайству российского посла в Риме Муравьева Святейшим Синодом была учреждена викарная Кронштадская епископская кафедра для заведования русскими церквами Западной Европы. 28 июня 1907 г. на эту кафедру был назначен будущий епископ Владимир (в миру Всеволод Владимирович Путята, 1869–1936), 6 августа состоялась его архиерейская хиротония в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Согласно инструкции от 31 июля 1907 г., епископу Владимиру были подчинены все заграничные русские церкви за исключением Константинополя и Афин; мотивом такого исключения являлось наличие в этих городах древних православных епископских кафедр. Однако по определению Синода от 2/24 сентября 1908 г., Владыке Владимиру была дана новая инструкция о включении в сферу его деятельности также Константинополя и Афин. В конце 1908 г. он хотел посетить Афины с целью инспекции русской церкви, но это вызвало большое недовольство со стороны греческого духовенства, в результате чего поездка не состоялась[490].
В 1909 г. была предпринята попытка командировать в Константинополь епископа Владимира в качестве апокрисиария – представителя Поместной Российской Церкви. Первоначально Вселенский Патриарх Иоаким III благосклонно отнесся к этому намерению. Российский посланник в Константинополе Н.В. Чарыков 13 декабря 1909 г. высказал мнение, что посещение Владыкой Владимиром русского посольского храма в принципе возможно, но только при условии соблюдения канонических норм и тех форм, которые считаются Патриархией достаточными для предотвращения недоразумения. Настоятель же посольской церкви архимандрит Иона (Вуколов) не находил посещение епископом целесообразным, так как вопрос обсуждался на заседании Константинопольского Синода, и митрополиты Ксанфийский и Писидийский были против допущения Владыки Владимира к служению в городе. Они высказывали опасения, что русские хотят поставить в Константинополе экзарха, наподобие болгарского, а поминовение епископа Владимира на богослужении противоречит церковным канонам. Отмечая, что «настроение тревожное и опасное», архимандрит Иона рекомендовал ради церковного мира отказаться от посещения[491].
ebooksa