Верховный тайный совет был упразднен. Верхушечный заговор провалился. Долгоруковы загремели по ссылкам. Голицыных опала не коснулась. Но старший, Михаил Голицын, вскоре по случайности погиб при попытке покушения на Анну Иоанновну. Его карета следовала перед каретой императрицы и угодила в замаскированный провал, подготовленный на дороге. А Дмитрий, автор «Кондиций» и проекта конституции, сохранил звание сенатора, жил припеваючи в своем имении в Архангельском. Но не угомонился. В 1736 году его арестовали за организацию заговора, и он умер во время следствия. В заговоре оказались замешаны и сосланные Долгоруковы. При расследовании всплыл эпизод с фальшивым завещанием Петра II. Трое из Долгоруковых, Иван Алексеевич, Иван Григорьевич, Сергей и Василий, были казнены. Еще один, Алексей Григорьевич, успел умереть в ссылке.
Анна Иоанновна спасла не только Самодержавие, но и Православие. При ней, в 1732 году, начались масштабные кампании по очистке Церкви от внедрившихся в нее еретиков. Только сейчас были наконец-то разгромлены расплодившиеся секты «хлыстов». Для расследования назначались специальные инквизиторы, следствие велось жестко. Например, ярославский игумен Трифон умер под пытками (за что инквизитор Арсений (Мацеевич),
Законы о защите веры Анна Иоанновна применяла со всей строгостью. Еретиков и сектантов ждали ссылки, пожизненное заключение. За вероотступничество и святотатство карали вплоть до смертной казни. В правление императрицы вскрылась и попытка возрождения в России подобия ереси «жидовствующих». Отставного капитана Александра Возницына соблазнил в Москве иудейский проповедник Борох Лейбов. Повез в Польшу, в Дубровну, к своим родственникам для изучения Талмуда, совершил обряд обрезания. Возницын перешел в иудаизм тайно, прикидывался, что остается православным, но совершал надругательства над святынями, Причастием [14]. О вероотступничестве сообщила его жена. А при расследовании всплыло и другое дело, об убийстве Борохом православного священника Аврамия. 3 июля 1738 года Анна Иоанновна наложила резолюцию на обвинения против Возницына и Лейбова: «Обоих казнить смертию сжечь, чтоб другие, смотря на то, невежды и богопротивники от Христианского закона отступать не могли и таковые же прелестники… из Христианского закона прельщать и в свои законы превращать не дерзали» [16]. 15 июля приговор привели в исполнение.
Видимо, как раз по этим причинам за разгром первой попытки конституционной революции, за преследования еретиков и сектантов Анну Иоанновну так невзлюбили «прогрессивные» авторы. Оклеветали ее, выставив неумной, некультурной, обвинили в засилье немцев. Хотя в целом она проявила себя толковой и достойной властительницей, проводила мудрую и взвешенную внешнюю политику. Разве что была привязана к своему фавориту Бирону и чрезмерно доверяла ему. Но говорить о господстве какой-то «немецкой партии» было бы весьма легкомысленно. Учитывая, что никакой единой Германии ещё не существовало. А немецкие вельможи Миних, Остерман, Левенвольде (поступившие на российскую службу еще при Петре) были для Бирона вовсе не опорой, не союзниками, а соперниками. И между собой тоже.
В историческую и художественную литературу был внедрен сюжет о борьбе против «немцев» «патриотической партии» Артемия Волынского, казненного за свою позицию. Но это не более чем миф. Волынский был не только выдвиженцем, но и родственником Петра I, женился на его двоюродной сестре. Проявил себя прекрасным организатором и администратором. Но и махровым казнокрадом, за что царь самолично избивал его. Кстати, и при Петре, и при Анне Иоанновне он был очень близок к упоминавшемуся Шафирову (тоже беспредельному вору). Был близок и к Долгоруковым. Он был и опытным интриганом-царедворцем, и возвысился как раз в борьбе «немцев» между собой. Бирон использовал его против Остермана. Чтобы снискать расположение Анны Иоанновны, именно Волынский устроил для нее шутовскую свадьбу в пресловутом «Ледяном доме». Потом совсем занесся и дерзнул выступить против самого Бирона.
Но у него и его сообщников нашлось очень уязвимое место, за которое Бирон и зацепил их. Финансовые злоупотребления, взятки, воровство. А при расследовании выплыл черновик «Генерального проекта о поправлении внутренних государственных дел» – разработка конституции. Более либеральной, чем у Долгорукова, с привлечением к государственной власти широкого представительства «шляхетства», т.е. дворянства, внедрением систем европейского «просвещения». Обвинение переквалифицировали на заговор. 27 июня 1740 года Волынский с главными сообщниками, чиновником Адмиралтейства Хрущовым и архитектором Еропкиным были казнены, еще несколько человек били кнутом и отправили в ссылки.
Масонские структуры к этому времени в России уже существовали. Хотя оставались слабенькими и разобщенными. При Анне Иоанновне великий мастер великой ложи Англии лорд Ловель назначил своим эмиссаром в нашей стране капитана Джона Филипса, присвоив ему ранг провинциального великого мастера для России. Но к нему присоединялись в основном иностранные офицеры, ставшие «вольными каменщиками» еще у себя на родине. Масоны пытались крутиться вокруг Бирона, воздействовали на него через придворного ювелира и финансиста Липмана, связанного с англичанами. Но это касалось в большей степени коммерческих проектов, выгодных и для британцев, и для Бирона, вроде прокладки торговых путей в Среднюю Азию [17].
Сампсониевский храм на Выборгской стороне Санкт-Петербурга. Здесь были похоронены казненные предшественники декабристов Волынский, Хрущов и Еропкин. Эпитафию на надгробие сочинил Рылеев. В этом же храме в 1820 г. принял крещение дед Ленина, Израиль Бланк. А в 1917 г. при этом храме Свердлов провел VI съезд партии, объединив большевиков с троцкистами
Однако слабость масонских лож в самой России вовсе не означает, что на нее не оказывали влияния зарубежные ложи. Из соратников Волынского сумел остаться в стороне и не попасть под раздачу Татищев – которого в свое время еще Петр лупил за распространение западного «вольнодумства». Сама конституция Волынского, «Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел», была написана под явным воздействием работ Томаса Мора и других утопистов, очень популярных у «вольных каменщиков». И не случайно его фигура была в большой чести у декабристов, считавших его своим предшественником. Волынского, Хрущова и Еропкина похоронили на территории Сампсониевского храма на Выборгской стороне. Рылеев написал эпитафию, позже помещенную на надгробие, объявлял Волынского политическим гением и патриотом-мучеником. Между прочим, в этом же храме в 1820 году принял крещение дед Ленина по материнской линии Израиль Бланк. А в июле 1917 года Свердлов арендовал у Сампсониевского храма помещение для проведения VI съезда партии, на котором большевики объединились с троцкистами. Случайные ли совпадения? Свердлов был матерым оккультистом. У него были свои критерии для выбора «благоприятных» мест [18].
Да и заговор Волынского был совсем не кружком безобидных теоретиков. Он вскрылся в 1740 году, когда Анна Иоанновна уже была тяжело больна, а наследника престола не было! Императрица надеялась на потомство своей племянницы Анны Леопольдовны (её мать Екатерина Иоанновна в свое время сбежала от мужа, избивавшего ее пьяницы герцога Мекленбург-Шверинского). Анну выдали замуж за принца Антона-Ульриха Браунгшвейгского. Для германских дворян в это время масонство становилось нормальным, престижным явлением. Но Антон-Ульрих вряд ли принадлежал к «вольным каменщикам», уж слишком беспомощным он себя проявил, не возникло никакой группировки в его поддержку. У принца и его супруги сын Иоанн родился только в августе 1740 года, через два месяца после казни заговорщиков. Наследник всё же появился! Но сразу же закрутились интриги: кому быть регентом?
Вопрос решился лишь 16 октября. При поддержке Миниха и Бестужева-Рюмина, выдвинутого на место Волынского, регентом стал Бирон. Оттеснил отца и мать младенца-наследника. На следующий день Анна Иоанновна скончалась. Надо сказать, что Бирон, ставший притчей во языцех, оказался неплохим властителем. Снизил подати, помиловал ряд преступников, издал манифест о соблюдении законов, ввел ограничения роскоши. Но… правил он всего три недели. Покатились разборки в правящей верхушке. В ночь на 9 ноября Миних с солдатами сверг и арестовал Бирона. Его вместе с Бестужевым-Рюминым приговорили к смертной казни, однако заменили пожизненными ссылками.
Но через пару месяцев Миниха свергли и отправили в отставку Остерман, Головкин и Черкасский. Сами Антон-Ульрих и Анна Леопольдовна, получившие регентскую власть, ссорились, неделями не разговаривали друг с другом. В интригах против Остермана Головкин и Трубецкой добились через регентшу реабилитации Бестужева-Рюмина, вернули его в правительство. В этой кутерьме нашлись и «освободители» – шведы. Объявили войну. Провозгласили, что она ведется ради «освобождения достохвальной русской нации… от тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании»! Призывали русских «соединиться со шведами», «отдаваться сами и с имуществом под высокое покровительство его величества» – шведского короля Фредерика I [19].
На этом фоне готовился заговор в пользу Елизаветы Петровны – и вокруг нее у масонов все было схвачено. Ближайшим доверенным лицом царевны был придворный медик Лесток, агент Франции (получавший от нее «пенсию» 15 тыс. ливров) и Пруссии (от которой получил графское достоинство). Шведов подстрекнули к войне как раз французы, а Лесток от лица царевны вел переговоры с французским послом Шетарди, шведским послом Нолькеном, получал от них деньги на переворот. Расплатиться Елизавета должна была возвращением завоеваний своего отца Петра I. Именно с Елизаветой был связан и заговор Волынского. Позже стало известно, что он согласовывал с Лестоком свои докладные против Остермана, читал ему, одному из немногих, свою конституцию, «Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел».
Сам переворот 25 ноября 1741 года силами всего лишь 308 офицеров и солдат Преображенского полка организовал и срежиссировал Лесток: под флагом освобождения от мифического гнета немцев и под кличем: «Я – дочь Петра». Регентшу Анну Леопольдовну с мужем и сыном арестовали. Миниха, Остермана, Левенвольде, Головкина приговорили к смерти – с заменой на ссылку. Под предлогом финансовых злоупотреблений. Это обвинение в ту пору можно было предъявить почти любому вельможе в России. Всех живых участников заговора Волынского Елизавета немедленно помиловала, разрешила поставить памятник на его могиле.
Но самого Волынского и кружка его сановников в распоряжении новой императрицы и Лестока не было. Пришлось ориентироваться на настроения возвысившихся офицеров лейб-гвардии. А выдвигать в пику «немцам» требовалось русских. Подсуетился недавний помощник Бирона Бестужев-Рюмин, усилиями Головкина только что возвращенный из ссылки, вроде как невинно пострадавший. В перевороте он не участвовал, но сумел оказаться в нужном месте в нужное время. Ему было поручено написать Манифест о восшествии Елизаветы на престол, подвести юридическую базу, с чем он блестяще справился. Стал сенатором, вице-канцлером, а потом и канцлером.
С большой долей вероятности Бестужев-Рюмин тоже был масоном. Он одно время вообще состоял на английской службе, даже занимал пост британского посла в России. Но он и остался англофилом, получал британские «пенсии». А Англия в это время враждовала с Францией. Да и гвардейские надежды на «дочь Петра» никак не согласовывались с тем, чтобы Елизавета выполнила обещания шведам и французам, отказалась от отцовских приобретений. Эти планы были сорваны. Шведам ничего не обломилось, война продолжилась.
Да и сама Елизавета по своей натуре была не совсем подходящей властительницей для «вольных каменщиков». С одной стороны, слишком легкомысленная, нерешительная. С другой – она все же сохранила некоторые принципы своего отца. Твердую верность устоям Самодержавия и Православия. Предоставила большие права Синоду. Сама пешком ходила в паломничества по монастырям. Даже запретила ввоз в Россию иностранных книг без предварительного одобрения церковной цензурой. Елизавета возобновила преследования еретиков. При ней в 1745 году в Москве разгромили возродившуюся секту «хлыстов». К ответственности привлекли 416 человек, из них 62 учителя и «пророка». Среди подсудимых оказались все монахини Ивановского и Варсонофьевского монастырей. Развернулись поиски сектантов по стране. Выявленных «хлыстов» пороли, целыми «кораблями», т.е. сектантскими общинами, ссылали в Сибирь. (Хотя тем самым разносили заразу на новые территории.)
Но Лесток и Шетарди повели игру «на будущее». Под предлогом упрочения династии Елизаветы из Голштинии вызвали её племянника Карла Петера Ульриха, который стал в России Петром Фёдоровичем и был объявлен наследником престола. Но он уже был масоном, Голштиния являлась гнездом «вольных каменщиков». А Швецию разгромили, отобрали у нее часть Финляндии. Но вдобавок по условиям мира шведский риксдаг избрал наследником бездетного короля Фредерика регента Голштинии Адольфа Фридриха. Это распахнуло «вольным каменщикам» дорогу и в Швецию.
В целом же правление Елизаветы стало совершенно безалаберным. Делами она почти не занималась, передоверив их вельможам и предаваясь собственным развлечениям. Никакого контроля за государственными структурами она не осуществляла, и для России настал период страшных злоупотреблений, беззаконий, коррупции на всех уровнях. Ну а славословили царице те самые сановники и чиновники, для кого она создала такие райские условия, не мешая им хищничать.
Шетарди и Лестока Бестужев-Рюмин все же одолел. Перехватил и расшифровал их переписку, где не только вскрывались интриги профранцузской политики, а неосторожно высказывались нелестные слова в адрес императрицы. Шетарди выслали. Лесток после очередных поползновений против канцлера попал за решетку и был приговорен к смерти (тоже с помилованием и заменой на ссылку).
ebooksa