Прозрачная маска

— Где ему быть, как не под вашим арестом? В последнее время он занимался спекуляцией, и не исключено, что где-то влип.

Выходило, что Лина Абазова очень хорошо знала Айзенбауэра. Уже при первой проверке выяснилось, что он в течение двадцати дней содержится под стражей в городском управлении МВД в Бургасе. Перепродал несколько тонн говяжьего жира вместо свиного сала, а это на юридическом языке означает обман и спекуляцию в годы, когда страна испытывает затруднения с продуктами питания.

Мне ничего не оставалось, как сесть в скорый поезд и отправиться в этот черноморский город. Представился начальнику и получил разрешение поговорить с Айзи.

В кабинет следователя ввели человека, по внешнему виду которого нельзя было сказать, что неудобства камеры для заключенных убивали его. Невооруженным глазом было видно — этот здесь не новичок. Он без малейшего стеснения полюбопытствовал, с кем имеет честь говорить, и в ответ на мои уверения, что только ради его персоны пришлось трястись в поезде целую ночь, заявил:

— Напрасно беспокоились, гражданин Димитров! К тому, что я сообщил ранее, мне добавить нечего. Моя вина заключается в том, что за бесценок купил три тысячи пустых ящиков, а часть из них оказалась заполненной говяжьим жиром. Подумав, что это свиной смалец, предложил торговцам. А из этого получилась вот такая чертовщина. Так что я жертва растленной буржуазии, которая любит не только деньги, но и товары. Бывший фабрикант — владелец мыловарни господин Десиславов во время национализации случайно или умышленно забыл о существовании жиров и их происхождении, бог ему судья и светлая память, но вместо него я оказался за решеткой. Справедливо ли, по-вашему, что теперь я должен платить налог за укрывательство какого-то покойного капиталиста?

— Извините, господин Айзенбауэр, я приехал в Бургас не затем, чтобы инспектировать своего коллегу, и не затем, чтобы распутывать ваши спекулятивные махинации. Меня интересует совсем другое.

— Очень любопытно!

— Мне хотелось бы услышать о ночных прогулках с высшими немецкими офицерами, — заметил я с легким раздражением в голосе.

— Человек, зарабатывающий свой хлеб честным трудом, не чувствует угрызений совести.

— Хлеб, пахнущий плесенью, полученный путем нечистых сделок!

— Интересный вы человек! — вздрогнул, расплывшись в улыбке, Айзи. — Упрекаете меня в том, что не сообразовывался с условностями? Такой космополит, как я, всегда может позволить себе такую роскошь, как обед с приятелями, а ужин с врагами. Особенно когда к этому обязывает профессия.

— Что вы вкладываете в понятие «профессия»?

— Возможность человека заработать себе на пропитание.

— Или обокрасть своего ближнего?

— Если вы намекаете на золотое колье господина Ромео, то вы не правы. Господин собственник торгового содружества «Фортуна» в свою очередь эту драгоценность взял в залог у египетского торговца брынзой — золото взял, а товар не поставил. Купец подал в суд, но война помешала, дело было отложено. К тому же господин Дончев был страшный скряга, вполне заслужил, чтобы у него изъяли эту драгоценную вещь.

— А что вы украли у подполковника Бригнева?

— Я попрошу не бросаться словами! У него я выиграл в карты золотые часы. На следующий день продал их первому попавшемуся скупщику. Это вызвало кровную обиду у картежника в военной форме, и он поднял на меня руку.

— Не можете ли вы поточнее объяснить, в чем выражались ваши отношения с Бригневым?

— Нас связывал только покер. Играли и на живых и на умерших.

— А после этого отводили душу, били арестованных в полицейских участках?