Во рту появилась горечь полыни. Гипотеза Эмиль — Чулок, сложившаяся в моем мозгу, рухнула. Выбираясь из-под ее развалин, необходимо было, положа руку на сердце, признать: сын собственника «Фортуны» и Чулок не имели ничего общего. Доказательства? Единственное, но железное и неопровержимое: студент погиб 11 октября, а убийства студентов начались спустя месяц — 13 ноября того же года.
Однако я уже набрал скорость, и ничто не могло меня остановить. Чулок терялся где-то среди студенческой фашистской банды, мстившей своим коллегам из прогрессивных организаций за неожиданную смерть их вожака Эмиля.
Его бывшая невеста Снежана Копринкова предупреждала меня:
— Очень прошу вас, товарищ Димитров, сохранить в тайне наш разговор. Я уже три года замужем, у нас маленький ребенок, муж у меня очень ревнивый. Перед женитьбой я ничего не говорила ему о своих прежних связях.
— Будьте спокойны! Сведения, которые я хотел бы получить у вас, не столько интимного характера, сколько общественного. У меня к вам один вопрос: кто в университете был наиболее доверенным приятелем вашего бывшего жениха? Чтобы сузить круг интересующих меня лиц, скажу вам, что он должен отвечать следующим условиям. — И я подробно изложил все, что мне было известно о личности Чулка.
Снежана долго и сосредоточенно думала. Явно вспоминала всех знакомых в университете.
— Честное слово, вы поставили меня в очень трудное положение! — вздохнув, сказала она. — Это не так-то просто! Ведь все это было не вчера!
— Вы мне окажете неоценимую услугу. Еще раз обещаю, что ваши показания останутся между нами. Я постараюсь все запомнить и не составлять никаких письменных протоколов.
Кажется, последний аргумент прибавил ей смелости и решительности; она встряхнула шапкой черных как смоль волос и выпалила одним духом:
— По фанатизму среди всех выделялся… Матей Гюлеметов. На левую ногу прихрамывал Стефан Ненчев, элегантная трость — неизменная и постоянная составная часть его туалета. Артистическими задатками, прекрасным твердым голосом и спортивной фигурой обладал Борис Попинский. По-моему, его отец служил при дворе, но на какой должности, точно сказать не могу. Членом их банды была и одна девчонка — Гюла Теохарова. О ней рассказывали, что она прекрасный оратор, дралась, как мальчишка, и была безумно влюблена в Эмиля. Ходили разговоры, что была даже беременна от него.
— Буду с вами откровенным. Кто-то из них деградировал и превратился в убийцу. Располагаю точными сведениями, что по собственной инициативе и с помощью других фашиствующих элементов вызывал на допрос задержанных антифашистов и убивал их одним, ударом ладони по горлу. От его руки погибли ваши бывшие коллеги: Антон Сираков, Кирилл Спасов, Андрей Китов с юридического. Есть и другие жертвы…
— Нет! Нет! — воскликнула она испуганно, словно хотела отмахнуться от страшного кошмара. — Этого не может быть… не могу даже допустить, что мог существовать такой изверг!
— Кровавые следы ведут на ваш факультет, а если точнее, на ваш третий курс в 1943 году.
— Как же так? — задумалась она. — Разве можно докатиться до такого? Извините, товарищ Димитров, но в моем мозгу никак не укладывается подобное, оно звучит просто чудовищно! Действительно, были среди нас увлекающиеся ребята, были и фанатичные элементы, но они не заходили дальше голых деклараций и угроз. Особенно отличался от всех Эмиль, но он погиб в начале октября, и обстановка в университете, и в частности на юридическом факультете, нормализовалась. Еще раз повторяю, что хорошо знаю своих коллег, и мне очень трудно поверить, чтобы кто-то из них пал так низко, так бессмысленно стал палачом!
— И все-таки железная логика фактов показывает, что кто-то мстил за гибель Эмиля.
— Не знаю!.. Просто ума не приложу! — заключила Снежана.
В течение целого месяца я разбирался с фашистской группой избранных студентов, всплывшей в разговоре со Снежаной. Несколько раз пересек страну с севера на юг и с запада на восток. Встретился со многими людьми, нашими и иностранцами, расспрашивал, сверял, изучал, пересматривал досье, наступал или отходил в зависимости от тактики, которую требовал момент. Заключение было утешительное. Наконец с объемистой папкой явился к начальнику.
Стаменов был в курсе всего расследования. Больше того, несколько дней назад я направил ему письменный доклад о ходе работы по данному делу.
По выражению его лица было видно, что он доволен.
— Ну что, приближаемся к финишу? — спросил он.
ebooksa