Нисшедший в ад

– Скажи, Учитель.

– У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Но как они не имели, чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбил его?

Симону не хотелось отвечать, но все-таки он ответил:

– Думаю, тот, которому более простил.

– Правильно ты рассудил. Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в твой дом, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал, а она мирром помазала Мне ноги. А потому говорю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много. А кому мало прощается, тот мало любит. – Обращаясь к девушке, Он сказал: – Прощаются тебе твои грехи. Вера твоя спасла тебя. Иди с миром, Мария.

– Как это, что Он и грехи прощает? – тихо спросил один из гостей другого.

– Дерзок и самонадеян, – ответил шепотом тот.

– Имя-то ее угадал…

– Что в том, что Он имя ее угадал. Знает Он ее. Водится с блудницами, пьяницами, мытарями, а то и с разбойниками, вот и знает Своих.

– Жемчужина, если она брошена в грязь, – сказал Иисус, и шептавшиеся гости, подняв глаза, увидели, что Он обращается к ним, – не станет более презираемой, и, если ее натрут бальзамом, она не станет более ценной. Но она всегда ценна для ее обладателя. Подобным образом дети Бога, где бы они ни были, они всегда имеют ценность для их Отца.

Иуда был силен и ловок, как шестнадцатилетний юноша, и, когда нужно было, мог стать незаметным. Одним движением он перепрыгнул через ограждение и незамеченным пробрался к открытому окну. Все, что произошло в зале у Симона, он видел и слышал, о чем говорили там. Когда Иисус направился к выходу, Иуда так же незаметно для охраны пробрался к ограде и через несколько секунд был уже на улице. Обойдя ограду, он увидел группу учеников и услышал, как Иисус спросил их:

– А где Иуда?

Но никто ничего ответить не мог. Иуда стоял бледный, тяжело дышал, сердце его стучало так, что, казалось, грудь его разорвется и оно выпрыгнет из груди.

– Ты вышел победителем, – шептал он. – Но Тебя ли я ждал, Тебя ли я жаждал?

Иуда кусал побледневшие губы.

Глава 12. Ученики

Понемногу стал Иуда присматриваться и к ученикам. Всё это народ был молодой, зеленый, а некоторые из них были даже непозволительно юны. Их Иисус избрал Сам, и Иуда этого не понимал. Зависть точила его, и, несмотря на некоторую долю презрения к «юнцам», Иуда страстно захотел разгадать эту загадку: чем же они лучше, достойнее прочих смертных, за что их избрал Иисус и почему ему, Иуде, пришлось напрашиваться в ученики, если он так ждал Мессию.

Второй день месяца ияра [По нашему календарю – середина апреля. – В.Б.] выдался особенно жарким в этом году. Прячась под навесом из плаща от ослепительного, палящего солнца, Иуда глядел, как в каменистой долине Иисус и несколько учеников играли с местными детьми. Самых старших из учеников, – а это Петр, Филипп и Левий Матфей, – в долине не было. Те ушли по каким-то своим, неизвестным Иуде, делам. Да они сейчас не очень интересовали Иуду, их он уже немного рассмотрел, особенно первого и третьего. Левий Матфей был родом из Назарета, в возрасте десяти лет переехал в Капернаум, где продолжил учебу в школе для мальчиков при синагоге, а в пятнадцать лет стал мытарем; он был человеком ученым, рассудительным, но казался Иуде слишком сухим, педантичным, строгим и категоричным. Иуда его сторонился, но однажды очень удивился, когда услышал его добродушный, почти детский, громкий смех. Чем так Петр развеселил Левия Матфея для Иуды так и осталось тайной. Но смех Левия Матфея Иуда про себя отметил, немного подумал и махнул рукой: «Двадцатипятилетнее дитё, которое что-то все время пишет или сыплет цитатами из книги Соломона, почитая и себя мудрым, и любит полакомиться вкусненьким, что видно по его толстенькой фигуре». И на этом Иуда поставил точку. Петр, хотя человек и бывалый, был слишком шумным, громко смеялся и говорил, и для семейного человека, по мнению Иуды, был несколько наивным и несерьезным, иногда до того, что даже самый юный из учеников – пятнадцатилетний Иоанн Зеведеев – поглядывал на него снисходительно. Иоанном же совсем не заинтересовался Иуда: «совсем ребенок, еще глупый и самонадеянный, а Иисус детей любит».

Филипп заинтересовал Иуду. Было в нем что-то основательное и твердое. Филипп был ровесником Петру, Левию Матфею и Симону из Каны. Но в отличие от первого был немногословен, ироничен, в нем был виден практический ум и усвоенный жизненный (и, может быть, очень непростой) опыт, а в отличие от второго он мало записывал, больше размышлял и на вещи смотрел с разных сторон. С Симоном из Каны Иуда не мог сравнить Филиппа, так как еще не изучил его, поскольку тот был слишком молчаливым, любил не высовываться и больше любил слушать других. Иуде еще не было известно, как и где именно призвал Иисус Своих учеников, он только слышал кое-что, но очень удивился, когда узнал, что Филипп привел Нафанаила бар-Толмея, которого прозвали Варфоломей, к Иисусу, и что они – Филипп и Нафанаил Варфоломей – очень дружны и дружат еще с детства. Они были настолько разными, что Иуда просто терялся, размышляя об этом. То, что Филипп и Петр – друзья, было понятно: они одногодки, с опытом, оба из Вифсаиды, оба любители пошуметь за чашею вина, но Нафанаил… Юный красавчик Нафанаил, сын Толмея, у которого даже бороды нет, такой же юный, как Андрей, брат Петра, Иаков Алфеев, Иуда Иаковлев по прозвищу Фаддей, Иуда по прозвищу Фома и Иаков Зеведеев – все эти семнадцати-двадцатилетние, еще безбородые юнцы. Правда, последний выглядел несколько постарше из-за своей серьезности и молчаливой сосредоточенности.

Иуда из-под навеса наблюдал за играющими в долине, но взглядом снова и снова останавливался на Нафанаиле, рассматривал его стройную высокую фигуру, блестящие на солнце темные длинные, до плеч, прямые волосы, разгоревшееся во время игры щеки. Милый, очень красивый мальчик с темными глазами, похожий на девушку-гречанку. Что общего у него может быть со светлобородым насмешливым атлетом Филиппом? Иуда припомнил свой вчерашний разговор с Филиппом. Дело в том, что Иуда решил спросить Филиппа прямо, что может связывать такого серьезного мужчину, каким он считал Филиппа, с таким наивным ребенком, каким ему казался Нафанаил.