Нисшедший в ад

Конечно, Иуда вышел из дворца Анны гордо. Но в ту ночь он плакал и корчился от невыносимой боли. Он то царапал ногтями свою поросшую рыжим волосом грудь, то утирал, прямо ладонями, как это делают маленькие дети или глубоко обиженные женщины, слезы со своего лица.

А Анна был настолько доволен своей сделкой, что тут же по уходе Иуды приказал подать себе обильный ужин с вином, который и съел весь с большим аппетитом. Пищеварение у Анны, несмотря на его возраст, было отличное.

Иуда и сам с трудом припоминал о том, где и как он провел несколько дней после того, как закопал деньги в Гефсиманском саду. Голодный и измученный, исхудалый и почерневший он вернулся в Вифанию, чтобы забрать из кустарника спрятанный в нем денежный ящик. Где искать Иисуса, он и понятия не имел. Ум его мерк временами, и он и сам не мог разобрать, где сон, а где явь. Но ему повезло. Случайный прохожий, который увидел Иуду в таком плачевном состоянии и предложил ему свою помощь, оказался жителем Вифании, да еще и соседом Лазаря. Вглядевшись в Иуду, он узнал в нем ученика Иисуса и сказал ему, что «нашего Господа в Вифании нет», но его малолетняя дочка, собиравшая в тот день цветы в долине, видела Иисуса и учеников и случайно услышала, что они направились в город Ефраим, и теперь все в Вифании знают, что Он там. Иуда от помощи отказался и, простившись с соседом Лазаря, пошел на север. По дороге он зашел в харчевню, чтобы чего-нибудь поесть и подкрепить свои силы. Там тоже видели Иисуса и подтвердили, что Он пошел в Ефраим. В город Иуда вошел к полудню. Он был спокоен и в нем видна была твердая решимость. Он без труда нашел дом, в котором остановились Иисус и ученики: городок был небольшим, и все жители в нем знали об Учителе. Во дворе дома в тени финиковых пальм на скамейке сидел Иоанн и что-то записывал на пергаменте, который держал у себя на коленях. Иуду он заметил и сказал ему:

– Наконец ты нашелся. Мы скоро идем обратно в Вифанию.

– Как скоро? – удивился Иуда.

– Да сейчас. Учитель хотел идти прямо в Иерусалим, но Марфа и Лазарь прислали сказать, что они очень ждут Господа в гости. А ты, Иуда, был в Вифании? Как там Лазарь?

– Нет, я был в другом месте, – ответил Иуда.

Больше Иоанн не расспрашивал Иуду, ведь у каждого из учеников могли быть дела, в которые не были посвящены другие ученики. Иоанн снова хотел обратиться к своему пергаменту, но в это время из дома вышли Иисус, другие ученики и следовавшие за Ним женщины и мужчины. Иуда увидел Иисуса, и кровь бросилась ему в лицо, даже в ушах зашумело, словно вдруг опала вся листва с деревьев: Он увидел Того, Кого он продал за тридцать серебряников, Кого он собирался предать на длительные предсмертные мучения. Иуда смотрел на Иисуса и чувствовал, что он не в силах приказать себе отвести от Него взгляд. А Иисус будто и не заметил этого странного взгляда, да и самого Иуды будто не заметил. Он прошел мимо Иуды, всего в шаге расстояния от него, и даже не взглянул на него; Иисус торопился в Вифанию.

Глава 21. В Вифании…

Они шли тою же пыльною дорогою, которая скорее всего вела в Вифанию, тою дорогою, на которой пыль сухая и липкая, такая, что сандалии и ноги, покрываясь ею, становились темно-серыми – Иисус действительно торопился. Шли молча, и все были задумчивы. И задумчив был Иуда, идущий позади и немного отставший от группы. И видел он только голубое сияние хитона. Он не замечал сейчас ничего и никого. Он не замечал ни Вефиля с Вартимеем, ни Иоанна с Петром, старавшихся держаться поближе к голубому сиянию, ни задумчивого в своем духовном веселии Андрея, который шел, озираясь вокруг, и жадно вдыхал в свои могучие легкие молодой весенний пьянящий воздух. Иуда слеп от голубого сияния и прислушивался к тому, как больно ломило ему грудь и живот от сильного и частого биения сердца, как дурманилась его голова от этого биения, как слабли его колени. И удивляясь этим своим ощущениям, он думал так: «Остался всего один шаг мой – и Ты, Господи, будешь в руках палачей. Пусть не забросает Тебя камнями трусливый Анна. Он трус, я это понял. Но бесстрастные римляне казнят Тебя, распяв на кресте. Это даже лучше. Тогда посмотрит Иуда, что Ты, Господи, сделаешь. Ты сойдешь с креста перед глазами тысяч, и тогда все, все увидят Иудейского Бога. Ты не посмеешь не сойти и еще раз обмануть Иуду. Но если Ты не сойдешь, тогда… тогда… – Иуда заскрежетал зубами и сжал кулаки, – тогда – умри! Я отрекаюсь от Тебя. Если Ты стал Сыном Человеческим, то Иуда унизит Тебя и человеческой смертью.»

И, разозлившись, Иуда сошел с пыльной дороги, скорее всего ведущей в Вифанию, и зашагал по другой, каменистой, чтобы избавить свои воспаленные утомленные глаза от голубого сияния.

                  ***

Слух о воскрешении иудея Лазаря, который был три, чуть ли не четыре, дня во гробе, быстро разнесся по всей Иудее и Перее, а вскоре достиг и далекой Галилеи. Люди и днем и ночью всё прибывали и прибывали к дому Лазаря, чтобы увидеть своими глазами «чудесно воскресшего». Толпа размещалась за воротами, осаждая дом Лазаря: одни уходили, на их место приходили другие – и толпа не оскудевала. Оглядев Лазаря и перекинувшись с ним каким-нибудь словом, некоторые пожимали плечами, особенно те, кто не видел своими глазами самого воскрешения. «Обыкновенный человек, – говорили они, – живой, как ты или я. Зря только сандалии истоптал. Выдумки всё это – никакого воскрешения не было». Жители же Вифании, которые сами видели, как Иисус воскресил Лазаря, стали для пришедших добровольными гидами. Они водили любопытных к гробу Лазаря, показывали лоскутья погребальных полотенец (некоторые из свидетелей воскрешения разодрали их на лоскутья и взяли себе на память). Да всё же скептики были. «Что ты мне ветошь под нос суешь, – говорил один, рассердившись. – Я сколько угодно тряпьев тебе насую. Это не довод. Лазарь не похож на бывшего в гробу. Где отеки, синяки? За четыре дня его должно было в гробу с гору раздуть».

Лазарь на бесконечные вопросы о том, «что там?» отмалчивался, а к любопытствующей толпе относился немного насмешливо. А иначе и относиться к ней нельзя было. Хотя толпа и состоит вроде из разумных взрослых людей, но она сама по себе порождает весьма глупые, бессмысленные и детски наивные поступки, такие, что от взрослого человека и ожидать невозможно. Можно сказать так: где толпа, там уже нет разума. Над толпой всегда образуются какие-то странные, невиданные стихийные чувственные вихри, поэтому-то толпой и может овладеть любая личность, потакающая ее подсознательным желаниям, и повернуть ее всю целиком в какую-нибудь одну сторону. Но в данном случае толпой не управляла никакая личность, и она подчинялась различным внешним случайным влияниям и настроениям. Много здесь было забавного, смешного. Например, один из любопытствующих пробрался в сад к Лазарю, долго кружил вокруг него, как бы желая и подойти к нему, но всё же чего-то как бы и опасаясь. Он делал шаг к Лазарю, но тут же отступал на шаг назад. Тогда Лазарь сам протянул к нему руку и тронул его за плечо, говоря:

– Я такой же человек, как и ты. Можешь в этом убедиться и не бояться меня.

Но вряд ли бедняга что-нибудь расслышал из этих слов. Как только Лазарь дотронулся до него, он мгновенно побледнел и пошатнулся. Женщины в толпе ахнули. Лазарь поддержал его за локоть, чтобы он не упал, но тот тут же обмяк, лишившись чувств, так что Лазарю пришлось его подхватить на руки, отнести в свой дом и препоручить его заботам Марфы и Марии. Другой любопытствующий поступил совсем странно. Он тихонько подкрался к Лазарю сзади, когда тот пытался объяснить что-то подозрительно осматривающей его толпе, и одним махом, одним энергическим движением руки, разодрал на Лазаре одежды, чтобы только посмотреть, есть ли на теле его знаки, оставшиеся от пребывания Лазаря во гробе. Третий пошел дальше всех. Решив про себя, что Лазаря лучше всего можно ощупать, когда тот спит, он ночью пробрался в дом через крышу. Естественно, что в темноте он перепутал ложа и внимательно ощупал вместо Лазаря Марфу. Так, как кричала Марфа в ту ночь, наверное, никто никогда не кричал. Удивительно, что в Вифании никто не оглох. Смельчак, конечно же, был взят за шиворот Лазарем и выставлен из дома вон. Наутро Марфа, завидев у ворот толпу, вышла из дому, держа перед собой лопату, словно она собиралась сейчас вскопать землю возле порога.

– До какого времени это будет продолжаться? – обратилась она к толпе за воротами. – Вы боитесь моего брата и смотрите на него, как на дикого страшного зверя. Сами вы дикие после этого. Дошло до того, что один сегодня ночью даже в дом пробрался, чтобы моего брата ощупать, как вещь какую-нибудь. Что вы, как не люди? Да вошли бы в дом, возлегли за столом и поговорили бы.

Из-за плеча Марфы робко выглянула Мария. Затем, осмелев, она выступила вперед и тоже обратилась к толпе.

– И вправду, – зазвучал ее юный высокий звонкий голосок, – помогли бы столы поставить прямо здесь в саду. Радость ведь у нас великая. Не бойтесь моего брата. Его воскресил наш Господь, потому как Он есть Воскресение и Жизнь. Вправду…

Первыми отозвались на призыв сестер жители Вифании, ближайшие соседи Лазаря, они и втянули в общее дело скептическую, недоверчивую, боязливую толпу за воротами. Мужчины быстро расставили столы и скамьи, соседи принесли со своих погребов мехи с вином и сосуды с медом, женщины помогли с кушаньем Марфе. Было восьмое нисана, суббота…