– А разве служение Закону не стоит того, чтобы одним богатым человеком в Иудее стало больше?
– Тридцать серебряников – и ни оболом больше. Твой Иисус не стоит и того. Что же мне из-за тебя сокровищницу Храма разорить? Те, кто служит Закону, платы не требуют. Не согласен – убирайся. Мы найдем других, которые бесплатно послужат Закону.
Анна никак не мог обойтись в этом деле без Иуды, но, как всякий
Иуда лишь «играл» жадность, опытно не зная ее, поэтому его уму были недоступны такие тонкости, и он согласился на тридцать серебряников, выдав себя с головой.
– Да, да, Анна, – заторопился Иуда, боясь, что не пройдет его игра в жадность, – ты прав. Других не надо. Меня просто немного удивила такая сумма, я рассчитывал получить несколько больше. Ведь самый дешевый раб стоит восемьдесят серебряников, а Иисус – свободный человек и знает Священное Писание наизусть. Но ты прав, ибо ты мудр. Если бы я вам продал какого-нибудь царя, имеющего богатые дворцы из мрамора и золота, – с тайным злорадством продолжал Иуда, – одетого в расшитые золотом одежды и вкушающего пищу из золотых блюд, вы мне заплатили бы много, много денег. Тридцать серебряников – самая цена за этого нищего. Он более не стоит, твоя правда. Удивляюсь твоей мудрости: так точно с первого слова определить цену. Соломону и не снилась такая мудрость. Когда я могу получить свои деньги?
– Когда сделаешь то, о чем ты говорил. – Анна уже понял, с кем он имеет дело.
Но ничего не подозревающий Иуда продолжал свою игру.
– Нет, нет, – Иуда совсем приблизился к Анне, – Иуде верьте, он не обманет. Он очень любит деньги, они вдохнут в него силу, и он сделает так, что римляне признают Его преступником, достойным казни. Верьте! – пламенно заключил он.
– Ты мне надоел, – устало и презрительно сказал Анна. – Хорошо, я дам тебе денег, чтобы больше тебя не видеть. Но если ты не выполнишь, что обещаешь, то… сам, думаю, знаешь.
Анна открыл кипарисовый ящичек, стоящий на столе и отсчитал тридцать серебряников. Иуда смотрел на эти деньги, и сердце его больно сжималось, и тесно было в груди, и дышать было трудно. То ли для того, чтобы продолжить свою муку, то ли для того, чтобы позлить старика Анну, Иуда взял деньги и стал их демонстративно пересчитывать.
– Этот серебряник за то, что Он красив, этот – за то, что Он исцеляет болезни, этот – за то, что Он воскрешает мертвых, этот – зато, что Он добр, а этот – за то, что Он молод… – так Иуда пересчитал все тридцать серебряников.
Анна действительно злился, перебивая счет словами: «Убирайся вон отсюда», но слуг не звал, опасаясь, чтобы те не увидели выплаченные деньги.
– Нет, благородный Анна, – отвечал ему Иуда, – я вам продал хороший товар: у Него много достоинств. Перечесть их – тридцать серебряников не хватит. Это ведь цена Его крови. За одну каплю и обола не выходит. Ах, если бы ты, Анна, только мог представить себе, Кого я тебе продал!
Анна устал и смотрел на Иуду с отвращением.
– Ну и кого же, по-твоему?
Иуда посмотрел в маленькие глазки Анны. Он чувствовал дрожь во всем своем теле.
– Кого? Иуда продал обманщика, мошенника и вора.
Анна прищурил и без того маленькие глазки свои:
– Ты, неблагодарный пес, кажется, недоволен, что тебе заплатили деньги, да еще и вперед?
– Нет, – строго и серьезно ответил Иуда, – теперь Иуда всем доволен. Иуда честный. Верь!..