Облепленная Даша долго не устояла – рухнула, как подкошенная, аж затряслась земля. Артёму удалось остаться на ногах. Его чутка мутило, но ужаса прежнего он не испытывал. Напротив, ощущал прилив самомнения. Сейчас он не маленький слабый человечишка, а великан. И какие-то помпоны из размазни ему не помешают. Он не сдастся. Он поджарит их! Сожжет их всех!
Сил хватило только на один шаг. Плюхнувшись на колени, Тёма нащупал пустотелую мини-гору и обвил ее руками. Холм был горячий, бензин еще не весь выгорел, однако через шаровые доспехи мальчик этого не чувствовал. Еле-еле, но он все-таки смог приподнять руку и положить ее на жерло. Усохшие камешки осы́пались в пламя, конечность освободилась. Сразу не убрав ее, Артём беззвучно заскулил от обжога.
«То шишка, то куча царапин и ушибов от того, что с холма скатился. То самоизбиение. Теперь еще и ожог».
Пересилив боль, Тёма освободил вторую руку.
В это же время купол с треском развалился на две половины. Некогда крепкие стенки опустились на землю, как куски шелковистой материи, и исчезли. Кто-то из жителей потрясенно произнес:
– Занавес…
– Упал… – добавил некто другой.
Люди понемногу оттаивали: озирались, интересовались у близстоящих, не знает ли кто, что происходит и с какой целью они здесь собрались.
Грузчик Миша принялся лихо выплясывать. К нему присоединились сослуживицы, девушки в ярких нарядах. Окружающие смотрели на танцующих с теплом. Все повально – и люди, и животные – преисполнились биением жизни, миролюбием. Лицо Натальи Федоровны посветлело, впервые в жизни, пожалуй. Она несколько раз обдернула тугое платье на животе. Дети-бродяги, видимо, чище стали выглядеть и приятней пахнуть: стоящие рядом с ними не зажимали носы и не стремились отодвинуться как можно дальше. К ним подошел поздороваться дед, которого они обхаживали в доме Кобылиных. Старик изменился, став энергичным, уверенным в себе. От Киреевых, от которых несло жженой резиной, к слову, тоже никто не шарахался.
Артём понаблюдал бы за преображением жителей, будь у него возможность, но ее не было. Он сцепил руки в замок, чуть подтянулся вверх, страшась представить, что произойдет, выпусти он холм. Начал склонять голову к огню. Мангинтеры безустанно оттягивали обратно. Тёма не сдавался, стиснул зубы от напряга. Удалось! Сквозь образовавшийся просвет в лицо ударило жаром. Мальчик всего лишь успел увидеть, что горючего в пещере осталось меньше четверти – так быстро пришельцы возвратили его голову в исходное положение. Всё зримое опять слилось в тусклое пятно, и оно неотвратимо потемнело.
Разыгрывавшаяся феерия поразила жителей до немоты. Никто не мог оторвать взгляда, включая животных. Многие даже не моргали. Черный великан обжимается с холмом, который на поверку (невероятно!) всегда был спящим вулканчиком. Потом гигант тянется к жерлу тем местом, где должно быть лицо. Часть головы его исчезает, а затем восстанавливается из других шарообразных объектов. Это не фокус, а чародейство какое-то!
Ноги Насти Лазуткиной то и дело подкашивались, но глаз от зрелища девочка не отрывала. И как только ее угораздило надеть туфли на таких-то каблучищах?
Находящемуся во тьме Тёме при этом было не до веселья. Глаза его наполнились слезами. Бензин скоро выгорит и блажь с жаркой пришельцев закончится. А он останется в беспросветном заточении до тех пор, пока не умрет от удушья, что, вероятно, случится довольно скоро. И больше никогда не поваляется на диване. Не увидит солнца. Не полепит из пластилина. Монстров не порисует. Не встретится с родителями, пушистыми братьями, Люсьеном, сестрой… Шмыгнув носом, Артём втянул сопли. Ёж не мог оставить их. Он поможет. Обязательно поможет!
– Сними их с меня! – взвыл Тёма беззвучно. Поняв свою ошибку, неимоверными усилиями понурил голову к огню, а когда лицо обдало горячим воздухом, повторил: – Сними их с меня!
– Это оно сказало? Оно разговаривает? Разговаривает! Вы слышали? Сними их. Кого? – дивились горожане.
– Я не могу, – едва расслышал Артём за журчанием люда. Набрал в легкие воздуха, и инопланетяне рывком вернули его голову назад. Мальчик погрузился во тьму. В очередной раз с натугой потянулся к жерлу.
– Что мне делать? – крикнул он, освободив лицо.
– Слышали? Вы это слышали? Он спрашивает, что делать!» – ошеломленно долдонили самые впечатлительные индивиды. Другие посмеивались, ухмылялись, балаганили: – Мы знаем, что делать! Спроси нас, подскажем!
На этот вопрос от ежа ответа не последовало. Окутываемый чернью Тёма почувствовал выраженную смесь бессилия и обостренного осознания собственной бесполезности. Он расцепил пальцы, непостижимым, иначе не скажешь, образом, вытащил из кармана пластилиновый ком и пульнул его куда-то, не в ненавистных пришельцев, просто от безнадеги. Затем с поспешностью соединил пальцы. Не заслужил он такой участи! Как было б хорошо, если бы кто-нибудь пришел и помог спастись…
ebooksa