Норби

— Стой!

Он и так стоял, ожидая, что на этот раз приготовила ему Судьба. Двое соскочили на асфальт, тот, что ближе, сдернул с плеча карабин. Луч фонаря слепил, не давая присмотреться. Антека взяли за руки, встряхнули, а потом на запястьях защелкнулась сталь.

— Земоловский?

Черное болото беспамятства на миг колыхнулось, и он сообразил, что фамилию придумал себе сам. Чужую быстро не запомнишь. А если не совсем чужая, с разницей всего в одну букву.

— Да. Я — Земоловский.

Иной фамилии у него сейчас нет.

А потом подъехали две легковушки, одна с севера, вторая со стороны близкой Варшавы. Кажется, его здесь ждали.

* * *

Усики как у Гитлера, в монокле — отсвет автомобильных фар. Орел на фуражке, серебро в петлицах. А сам не молод и не стар, как раз посередине.

— Майор Орловский. Какие имеете при себе документы?

Антек пожал плечами.

— Никакие. Справка об эвакуации в русской тюрьме осталась.

Майор, кажется, ничуть не удивился.

— Казимеж!

Из темноты вынырнул крепкий парень, взял за плечи, развернул, дернул пуговицы пиджака, затем ощупал подкладку.

Легкий треск порванной ткани.

— Вот, пан майор!

На ладони — маленький металлический кружок. Орловский, удовлетворенно кивнув, забрал его, сунул в нагрудный карман.

— Все дальнейшее, Земоловский, зависит от вашего желания сотрудничать. Я приказал приготовить для вас одиночку в Мокотуве и номер в приличном отеле. Выбор за вами.

Он уже выбрал. Если попал в волну, ныряй поглубже, в самую желтую муть.

— Пан майор! Очень надеюсь, что «сотрудничество» не означает «измена». За последние недели я разучился верить не только на слово, но даже собственным глазам.