Норби

— Рр-р-р-р! Саперлипопет, это моя женщина! Моя!..

Фермеры Великих Равнин остались бы довольны.

Нет Гастона! Тот, кто шел за нами, появился из дверей кафе, в вечернем сумраке он казался неясной зыбкой тенью. Скользил, не отставал.

— Я тут рядом комнату снимаю, — Люсин зябко дернула плечами. — Можете меня оставить прямо здесь, мсье Корд.

На такое я даже не стал реагировать. Девушек надлежит провожать до дома. А хвосты — рубить!

Скользи, тень, скользи!..

Глава 3. Подземный удар

Я здесь не один. — Гвардия людова. — Тед Ковальски. — В полную силу. — «Vogel». -Плен. — Вопросы. — «Kolis, suka!» — Профессор Жак Бенар. — Иисус любит Польшу!

1

Подъезд, возле которого мы остановились, выглядел крайне подозрительно. Если бы не свет в окнах, пятиэтажный дом можно было принять за нежилой, а то и за декорацию паршивого мюзикла из жизни страдающих негров Гарлема. Для верности я открыл скрипящую дверь, пропустил девушку вперед, и только после того, как нас облаял красноносый портье, счел свою миссию выполненной.

Кажется, Люсин хотела что-то сказать на прощание, но портье рычал, а я был не в настроении. Просто улыбнулся и кивнул, не ожидая ответа.

Тень никуда не исчезла. Я без труда заметил ее, пройдя чуть дальше по улице, стоило лишь прислониться к стене и немного обождать. Фонари горели, и на малый миг нестойкий желтый свет сделал тайное явным. Невысокий человечек в клетчатом пальто и шляпе, годами за сорок, видом же никак не Гастон-живорез. Поглядев вперед, я заметил черную щель небольшого переулка и поспешил туда. С улицы тьма казалась кромешной, но пройдя несколько шагов, я без труда смог разглядеть щель между двумя домами — узкий проход, в котором двоим не разминуться. Зайдя поглубже, я замер и стал ждать. Звук шагов послышался через минуту, вероятно, клетчатый не сразу решился поиграть в прятки. Теперь он спешил, не тратя времени на то, чтобы глядеть по сторонам. И много ли увидишь в темноте?

Его ботинки стучали, мои туфли — нет. У дорогой обуви есть свои преимущества.

Одна рука под горлом.

Есть!

Вторая сжала кисть, взяв на болевой. Очень неприятно, по себе знаю. Клетчатый задергался, но я лишь усилил захват. Наконец, он обмяк и что-то прохрипел. Я убрал руку с горла.

— От. Отпустите! Что. Что вы себе позволяете?

От его возмущения густо несло страхом. Я охлопал пальто, провел ладонью по поясу. Кобуры нет, но оружие прячут и похитрее, встречал таких умельцев.

— Зачем шел за мной?

— Пусти. Пустите! Я не следил, я. Ай-й!

Болевой прием именуется таковым не зря. «Ай-й!» — только начало.