Начался пир. Я и Диана сидели в центре. Со стороны Дианы расположились её подружки, а с моей стороны мои друзья. Мы принимали поздравления от гостей, несущих подарки, которые складывались на отдельном столе. Близость Дианы волновала меня, я даже ни разу не поцеловал её и меня бросало в дрожь от мыслей, что сегодня вечером она станет моей. Здесь не было традиции кричать «горько», и мы сидели, степенно отведывая различные кушанья. Я выпил немного вина. Часа через 2-3 начались танцы. Я не умел танцевать и поэтому только наблюдал. Диану, можно сказать, затерроризировал некий юноша, приятной наружности.
Он уже танцевал с ней третий танец. Что интересно, Диана нисколько не противилась этому, хотя, по принятым здесь понятиям, танцевать с чужим мужчиной более 2-х танцев подряд, считалось неприличным. Мало того, я заметил, что молодой человек распускает руки, обнимая Диану чересчур крепко, хватая её за талию и ниже. Заметил это и Теплов и, как обязанный следить за невестой во время свадьбы, направился к этой паре, вместе с лейтенантом Терехом.
Теплов положил руку на плечо юноши и остановил танец. Он упрекнул парня в слишком вольном обращении с дамой, но тот повёл себя не адекватно. Юноша закричал, что он любит Диану и она должна принадлежать только ему. При этих словах, он вынул из -за пояса мизерекорд и попытался вонзить его в грудь Дианы, однако Теплов кинулся вперёд, закрывая её своим телом, и кинжал вонзился ему в грудь, юноша успел ещё раз ударить его прежде, чем лейтенант, схватил его и повалил на пол. Поднялся шум и гам, я кинулся в толпу и к лежащему там Теплову. Одна рана кровоточила в левой стороне груди, чуть выше сердца, вторая была нанесена в живот.
Длина кинжала составляла не менее 20 см и кинжал проткнул тело насквозь. Я опустился на колени перед Тепловым и поднял его голову, положив на свои колени. Он был жив и в сознании, даже улыбался. Я заорал: – Врача! К нам уже спешили двое. Один из них был придворным врачом, второй его помощником. Я взял Валеру на руки и понёс в соседнюю комнату, куда мне указал врач. Там находился стол, на который я и уложил своего друга. Врач с помощью помощника, быстро освободил Теплова от верхней одежды и начал бинтовать тело полосками материи, принесённой помощником. Кровь лилась и с груди и спины, показывая сквозные отверстия.
Но кровоток уже прекратился. На руке у Теплова был одет браслет здоровья, и я надеялся, что он поможет. Врач предложил нести раненого в лазарет, но я отказался и приказал вести Валеру на корабль. Мы тут же покинули свадьбу и погрузив Теплова на повозку, помчались в порт. Что интересно, за нами поспешала маркиза Виолетта со слугой. Она прошла вместе с нами до корабельного лазарета, где стояла совсем рядом. Она же склонилась над раненым и поцеловала его в лоб. Он был всё ещё в сознании и вновь улыбнулся, памятуя о силе волшебного браслета, нисколько не переживая за дальнейшее.
Я велел выдворить всех посторонних, но Виолетта заупрямилась, утверждая, что она останется, чтобы ухаживать за раненым. Я согласился. Корабельный врач подошёл к кровати и заметив, что кровь не течёт, приоткрыл раны, чтобы посмотреть на них. Каково же было его удивление, когда он увидел, что раны уже слегка затянулись. Тем не менее, он обработал раны йодом и перевязал чистыми бинтами. Теплов к этому времени потерял сознание, а может быть просто крепко уснул. Дыхание его было спокойным. Я понял, что нам больше не стоит беспокоиться и расслабился.
В помещении находились я, врач, санитар, Виолетта и лейтенант. Я заявил, что беспокоиться нечего, рана была не опасной и раненому ничего не угрожает. Присутствующие поглядели на меня с удивлением, но поверили мне на слово. Лейтенант был свидетелем того, как кинжал пронзает грудь и живот Теплова, выходя из спины насквозь. Такая рана не может быть не опасной, но промолчал. Я разрешил всем разойтись, позволив Виолетте остаться. Её слуге я показал, где находится туалет и как им пользоваться. Оставив их, я пошёл в свою каюту, будучи уверен, что всё обойдётся самым лучшим образом.
Я усмехнулся про себя – вот тебе и брачная ночь! Даже поцеловать невесту не пришлось. Ладно, потерплю ещё немного. Через час прибыл посыльный от графа, спросить о самочувствии Теплова. Я ответил, что положение тяжёлое, но мой врач сделает всё необходимое. Посыльный осведомился, вернусь ли я на свадьбу? Я заявил, что это исключено. Потом я улёгся спать и встал около 5 часов утра. Я зашёл в лазарет и нашёл там дремлющую Виолетту и спящего слугу. Теплов тоже спал. Я занялся утренними процедурами, умылся, почистил зубы, сходил в туалет и велел подать в лазарет кофе и бутерброды. Угостив полусонную Виолетту и её слугу горячим, сладким кофе и бутербродами, я уговорил её прилечь, а сам остался сидеть у постели. Теплов продолжал спать, и врач заявил, что его сон показывает, что тот достаточно здоров.
Нагноений и воспалений не наблюдается. Пусть спит и дальше. Мы с Виолеттой провели у постели Теплова весь день, сменяя друг друга. В течении дня несколько раз прибывали посыльные, чтобы узнать о самочувствии раненого и о моих намерениях. Часов в 5 вечера прибыл сам Монтальди и взошёл на борт. Я вышел ему навстречу и предложил зайти в кают-компанию. Подеста Генуи горячо извинялся передо мной, сетуя на горячность юноши, который, как оказалось, являлся сыном коллеги графа, члена совета консулов.
Оказывается, парень дружил с Дианой с детства, и они проводили много времени вместе, вот юноша и влюбился. Никто и не подозревал, что сын почтенных родителей может поступить столь диким образом. А теперь его ждёт казнь, он находится в тюрьме и пытался покончить с собой. Тогда я предложил графу – раз такое дело, давайте женим этих молодых людей! Я уверен, что мой друг простит мальчика, а я тоже не держу на него зла, хотя эта выходка заслуживает примерного наказания.
Но я считаю, что это наказание не будет очень суровым, по крайней мере, не будем предавать его смерти. Между нашими странами останутся добрые отношения, мы не отступим от своих обязательств. Однако граф категорически заявил, что это недопустимо. Мы обвенчаны перед Богом и людьми, дали клятву быть верными до самой смерти. Такое развитие событий просто неслыханно и не подлежит обсуждению. Диана обязана стать моей женой и это последнее его слово. Он не потерпит другого варианта, поскольку здесь поставлена на карту его репутация, как главы государства.
Никакой щенок не может испортить нам наших планов, дело сделано, и он не позволит такого позора. Мне пришлось с ним согласиться. В самом деле, когда на кону стоят интересы государства, не должно быть места мальчишеским порывам. А если честно, во мне что-то оборвалось. Я вновь почувствовал себя кобелём, позарившемся на молоденькую девочку. Сколько уже сам читал в молодости о так называемых, неравных браках и порицал богатых стариков за подобные деяния. И что-то чувство моё к Диане, несколько потускнело. Ведь она, я заметил, отвечала юноше с симпатией.
Явно, между ними имелись обоюдные чувства. Граф уехал и тут приехала Диана. Я впустил её в лазарет, чтобы она поглядела на жертву своей привязанности к молодому человеку. Диана обнялась с Виолеттой и, постояв над спящим Тепловым, попросила меня выслушать её наедине. Я провёл её в свою каюту и запер дверь на ключ. Неожиданно Диана встала на колени и стала горячо умолять простить её. Я слушал, не делая попыток, поднять её на ноги. Она брала всю вину на себя, укоряя за минутную слабость, за детскую дружбу. Я был уверен, что она попросит меня оставить её и был вполне готов согласиться с ней, уехать домой, числясь, чисто символически, её мужем, чтобы она, без помех, могла жить с любимым человеком.
Однако я ошибся. Диана уверяла, что кроме детской привязанности к юноше, она не собиралась с ним жить и он ей, в этом отношении, безразличен. Более того, она призналась, что потеряла с ним свою девственность, но только из любопытства и по незнанию последствий, будучи совсем юной. Было это всего один раз и более она не подпускала его к себе. А сейчас она клянётся, что любит меня одного и будет мне верна всю жизнь. Она станет для меня самой верной подругой, поддерживая во всех моих начинаниях, послушной и любящей женой, доброй матерью наших детей.
Я слушал и не знал, верить ей или нет? Что–то подсказывало, что она искренне верит своим словам и что, в самом деле, она, скорее всего, выполнит свои обещания. Мне стало её жалко, ведь она, в сущности, совсем девочка. Уже, скорее, как старший брат, чем муж, я поднял её на ноги и сказал, что я прощаю её. Надеюсь, что все её слова были сказаны от души и я берусь поверить ей. Она тянулась ко мне губами, но я отвернулся и, взяв её за плечи, вывел на палубу, и велел возвращаться домой.
Я непременно прибуду за ней в скором времени. Она, часто оглядываясь, вышла на пристань и, сев в карету, уехала. Я остался в лазарете с Виолеттой. Подходили офицеры, врач, справлялись о состоянии здоровья раненого. Однако тот продолжал спать. Всю ночь мы опять провели у постели Теплова, сменяясь с Виолеттой. Врач прослушал его, осмотрел раны, которые потихоньку затягивались.
Наступило утро 27 августа. Теплов продолжал спать. Врач велел дать ему бульон, что мы и сделали с Виолеттой, налив ему в рот целых два стакана. Потом повторили это в обед и ужин. Он не просыпался. Я начал беспокоиться, но не подавал виду, уверяя себя, что браслет выполнит свою функцию. Опять приезжал граф в сопровождении нескольких членов совета консулов, в том числе и отца юноши. Последний умолял простить его единственного сына и его самого, недоглядевшего за его воспитанием.
Я ему отвечал, что если больной поправится, то право на прощение, принадлежит только ему. Приехала Диана и заявила, что никуда больше не уйдёт с корабля, оставшись со мной, поскольку я её муж, с которым она должна делить и радость, и печаль. Я не возражал. Однако что-то всё-таки произошло в моей душе. Исчезло то чувство влюблённости и преклонения перед красотой Дианы. Я воспринимал её, как, скажем, Веселину или Бажену, к которым привык и относился с чувством признательности. Эту ночь мы вновь провели у постели Теплова, но теперь, если я и Виолетта, заботились о раненом, то Диана заботилась обо мне.
Она сама варила кофе, я показал ей, как это делается, готовила нам бутерброды, подкладывала мне подушку под спину и постоянно обнимала меня, подходя сзади, прижимаясь лицом к моей щеке, целовала в мочку уха. Честно говоря, мне было очень приятно ощущать эти знаки внимания. В основном, мы молчали, думая каждый о своём. В 6 часов утра 28 августа, Теплов открыл глаза и, увидев нас, сидящих вокруг, спросил: – А в чём дело? Мы обрадовались, а Виолетта слегка приобняла его, боясь причинить боль. Я ему сообщил, что мы в лазарете на корабле, а он лежит здесь после ранения. Теплов вспомнил случившееся и задал вопрос: – И как давно я тут лежу? Мы рассказали ему всю историю, и я позвал врача.
Врач осмотрел его и заявил, что поражён неимоверно, поскольку на месте раны сейчас наблюдается затянувшийся, розовый рубец. У больного нет температуры, а в лёгких не слышно характерного хрипа после проникающего ранения. Однако, он настаивает на продолжении лечения, хотя бы ещё на несколько дней. Теплов, тем не менее, поднялся без посторонней помощи и отправился в гальюн, потом умылся и вернулся к нам. Диана сварила кофе, приготовила бутерброды, и мы вместе перекусили. Теплов, улучив минуту, спросил: – А что, Виолетта здесь всё время? Я кивнул утвердительно: – Сутки не спала! Теплов надолго задумался.
ebooksa