Караван-сарай

22
18
20
22
24
26
28
30

Забежав на минутку в «Карлтон» переодеться – но не сообщая об этом Розине, – я отправился к офицерам в отель «Серафим» (слывший в тех краях уютным семейным пансионом); второй этаж был там отведён исключительно для курильщиков опия, обитатели первого и третьего могли в итоге наслаждаться дивным покоем.

Всё прошло согласно заведённому ритуалу, избавлю читателей от описаний того, что им и так хорошо известно; утром я первым поднялся с азиатских циновок, на которых, признаться, выспаться как следует мне не удалось, и вышел подышать свежим морским воздухом. Я долго сидел на террасе, наблюдая за набегавшими волнами; меня позабавило, как вскоре один за другим на солнце стали выползать прочие курильщики в длинных восточных робах – возвращаться к дневному распорядку они явно были не готовы! Вставший ни свет ни заря англичанин, сбитый с толку их костюмами, вынул изо рта традиционную трубку и попросил моего друга капитана Муляра принести чай и тосты с маслом и джемом!..

Офицеры предложили мне пообедать вместе, я с радостью согласился и, забрав машину, вновь встретился с ними около полудня.

Обед вышел[109] изысканным и одухотворённым, и в какой-то момент беседа перешла на кубизм и дада. Юный мичман[110] с мрачным и глубоким взглядом попросил разъяснить, «что такое кубизм и кто его изобрёл».

– Бог, – сказал я.

Похоже, мой ответ его покоробил:

– Бог?

– Бог, то есть вы сам, если угодно.

– Полно вам, что за «дадаистские» рассуждения! Есть ли какая-то разница между кубистами и дадаистами?

– Не знаю, возможно.

– Право слово, довольно насмешек, объясните толком.

Он решил, что загнал меня в угол, – я же почувствовал, что разговор незаметно скатывается к казарменной «дедовщине», и решил не сдаваться:

– Есть один трактатец Глеза и Метценже, снимающий с кубизма всякий покров тайны.

– А! И что, дельный?

– Увы, не читал!..

– Ну скажите тогда хотя бы, кто его изобрёл, что вам стоит?

– Метценже, Пикассо, Аполлинер, Макс Жакоб – но скорее всё-таки Пренсе, по крайней мере, если послушать его самого[111].

– Что ещё за Пренсе?

– Страховой агент.

– И что же он страховал?