Натиск

Натиск нашел Хаба, тот оказался вполне, для этих мест, приличным молодым человеком лет двадцати-двадцати пяти. А дилером работал за неимением лучшего. Помогал своему сводному “брошенному” брату держать ночлежку и таким же брошенным на улицах. Как и ребятам, помог, дав им место отдыха, поделился сведениями и, даже что исключительно для Мраада, не взял за это плату. Мотивы свои об объяснил своей ненавистью к городу, к правилам которые он должен соблюдать, и к людям которые эти правила поддерживают. “Шпили рвут синее небо, а мы свои чистые души” – мимолетная фраза сказанная им в пустоту, но запавшая в душу Льва. Быть может фраза эта была строчкой какой-то народной песни, ибо смысла в ней было больше чем во всех заключениях Ворона. Кошку же больше волновала та часть в которой она кому-то может помочь. Думать это конечно хорошо, но делать лучше. Она накормила с десяток “паршивцев” с улицы, помогла трем бездомным с теплым местом, и поутру, за час до восхода солнца, убирала в кабаке-ночлежке мусор.

– Дерьмовенько тут, простите меня.

– Хватит повторятся, третий день одно и тоже, Хаб! – Сказал человек за стойкой по имени Мушу. Он протирал стаканы грязной по меркам остального мира тряпкой, а для этого места она, конечно же, была практически новой. Так, парочка жирных пятен и выползающие из краев нитки, которые к слову ценились постояльцами в напитке как “счастливый червячок”, что в свою очередь дополняло название бара “Чайка”. Рыбки, к сожалению, в Мрааде не водилось. Она старалась плыть либо глубоко по дну, либо вообще оплывать по подземным течениям.

– Мне не сложно, правда. – Сказала Кошка. На голове была спереди завязанная бандана. – Вы же кормите нас бесплатно.

Мушу усмехнулся.

– Дядя слишком хорош для этого города. – Сказал он.

– Хорошие люди смолу не продают. – Ворон стоял сзади и Мушу подпрыгнул. Он упирался сверху рукой о дверной косяк коридора, что вел в их и хозяев шпиля покои.

Видок у Ворона был не самым лучшим. Мешки под глазами и надетая задом наперед рубашка подтверждали догадки Кошки. Город плохо влияет на него.

– Есть новая информация? – Сказал он уставшим голосом.

Хаб стараясь не замечать явную агрессию спокойно пошелудил в карманах пиджака и вытащил из нагрудного смятый синий листок. Потянувшись передать его Хаб не заметил как за ним потянулась швабра, а за шваброй ведро. Пол накрыло маленьким цунами.

– Черт! – Выругался он и всучив в руки Ворона бумажку побежал в подсобку.

– Этой ночью? – Лев вглядывался в бумажку и старался разобрать каракули явно ненормального человека. – Я не понимаю.

Ворон смотрел в окошко. Здесь, на семнадцатом этаже в девятом по значимости здании Мраада, открывался великолепный вид. Жизнь на высоте отличалась от той, внизу. Здесь были видны птицы в свивших из мусора гнездах, цветы что лозами своими обвивали многочисленные балкончики зданий, и облака… облака что стараясь затмить октябрьское холодное солнце, но проигрывая ветрам. Те малочисленные лучи пробивались и даровали людям иллюзии прощения. Черный и желтый… великолепные цвета для каждого кто побывал в Мрааде будут ассоциироваться с ними. Грехи прощаются только на высоте семнадцати этажей.

– Связной Хаба писал. Второй год на смоле. Даже мне сложно что-то разобрать. Но, как Хаб сказал, ночью будет новое поступление в ржавом квартале.

– А циферки, это пароль?

– Что-то вроде.

Лев отложил бумажку на тумбу и смотрел сейчас на Ворона.

– Что с тобой?

Ворон вяло перевел глаза на Льва.

– Ты…ты ведь принимал, так? – Лев смотрел себе под ноги. Он еще с поездки на сенокосце хотел про это спросить, где-то в глубине души он знал про это еще тогда.