Коварная ложь

– Ты странно одета для официантки, работающей на вечеринках. – У нее не хватило достоинства даже на то, чтобы смутиться. Я продолжил: – Если ты собираешься и дальше работать на меня, а это большое «если», тебе придется запомнить, что я не терплю ложь, – только если не лгу сам, – и требую уважения. О, и держи руки подальше от столового серебра. Мне не нужно, чтобы работающего на меня пубертатного подростка поймали на воровстве, тем более – на воровстве у меня.

– По крайней мере, мне не приходится платить кому-то, чтобы сходили со мной на вечеринку.

– Это выбор, а не необходимость. Кстати о свиданиях: в следующий раз оплати мой ужин, прежде чем оседлаешь меня.

Ее щеки вспыхнули.

– Не стоит беспокоиться. Если ты помнишь, свет был выключен. Знала бы я, что это ты, мне бы понадобился туалет, чтобы не сблевать на пол. Я ненавижу тебя, Нэш Прескотт, и каждый раз, когда ты входишь в комнату, где нахожусь я, мне сложно решить – то ли мне хочется блевать, то ли ударить тебя ножом.

– Я знаю, что вызываю у тебя рвотный рефлекс. Женщинам требуется время и опыт, чтобы отсосать у кого-то с моими размерами. Я бы не стал беспокоиться об этом, пока у тебя не начнутся месячные.

– Мне двадцать два, – вскипела она, невольно вцепившись в свою футболку, натянув ее на груди так, что я заметил, как затвердели ее соски.

– Вау, на две секунды ты выглядела взрослой. Мать твою, поздравляю. – Я отвел взгляд от ее сосков. – Как бы там ни было, я признателен, что на этот раз ты не стала распускать руки. Должно быть, это было непросто, учитывая, что, когда мы оставались вдвоем в последние пару раз, ты на меня вешалась.

Я прошел вперед, пока ее сиськи не уперлись мне в живот, как прошлой ночью, когда она прижалась ко мне в лиф те. Сердитое дыхание щекотало кожу.

«Она ровесница Рида», – напомнил я себе, когда мне страстно захотелось перевернуть ее, перекинуть через колено и отшлепать. Ей нужно было привить дисциплину, да, но она была слишком молода и слишком соблазнительна, чтобы я мог находиться рядом.

– Я не вешалась… – Она оборвала сама себя, бросила взгляд вниз, туда, где наши тела соприкасались, отступила и слащаво улыбнулась. – Мы будем уже говорить по существу или ты хотел остаться наедине со мной, чтобы мои коллеги ненавидели меня еще сильнее?

Я внимательно рассматривал ее. Дочь вора. Женщина, чьи поступки нельзя оправдать. Я не знал, кого я ненавидел больше, ее или себя за то, что хотел ее.

– «Прескотт отель» не «Уинтроп Текстиль». Я не позволю еще одному Уинтропу лишить тысяч людей средств к существованию. Любое воровство, интриги и дурное поведение – недопустимы.

– Ты – вор, – вскипела она. Проигнорировав мои слова о той шайке воров, которую она называла семьей. – Я хочу, чтобы ты вернул мой бумажник.

– Или?

Ее глаза вспыхнули, но она промолчала. Что она могла сказать? Единственное, чего я хотел от нее, – это местонахождение ее отца, но я не проговорюсь о своем желании. Только когда наступит подходящий момент.

Она отступила. Молча и вздернув подбородок.

Я остался один в комнате, наблюдая за ее удаляющейся задницей.

Победа горчила, и если она чувствовала свое поражение, мне хотелось бы знать, каково оно на вкус.

Глава 20