У меня всегда было навязчивое увлечение грозами.
Они напоминали мне о необходимости дышать, пахли свежестью, были учителями в мире, полном уроков.
В старших классах мы с Ридом пили на задворках нашей семейной собственности, там, куда никто никогда не заходил и даже не утруждал себя уборкой. Подвыпившая и, как всегда, безрассудная, я запрыгнула в один из папиных «Рендж Роверов» и помчалась по дороге на высокой скорости. Через полмили Рид на пассажирском сиденье выругался, когда дождь забарабанил по лобовому стеклу и видимость упала почти до нуля, а я съехала в кювет. К тому времени, как мы с Ридом выбрались из машины, гроза бушевала в полную силу.
Привлекать к этому Бетти или Хэнка означало навлечь на себя гнев Вирджинии и поставить под угрозу их работу, а Нэш к тому моменту уже уехал давно и показывался только раз в две недели на выходной, чтобы пообедать с родителями и испортить ту часть месяца, в которую он соизволил появиться.
Оставался отец.
Я почти умоляла Рида позвонить Вирджинии, потому что Вирджиния взбесилась бы, а папа был бы разочарован, и это было хуже.
Он приехал через тридцать минут, прервав встречу с поставщиком тканей, чтобы успеть до темноты. Дождь лил на грязную дорогу, я едва могла разглядеть его серебристый «Мерседес».
Мы с Ридом сидели, прислонившись к пню на тропинке.
– Как думаешь, он сильно разозлится? – прошептал Рид, постукивая пальцами по земле, пока папа подруливал ближе.
– Нет, – ответила я со стоном.
«Прошу, разозлись.
Прошу, разозлись.
Прошу, разозлись».
Я взглянула в лицо отца. Он хлопнул дверцей и пошел к нам, обойдя машину. Нет. Он не злился. Он смотрел с разочарованием. Это было
– Я же говорила, что он не разозлится. – Я провела ладонью по подбородку.
Рид обнял меня за плечи, как будто мог защитить от печальных глаз отца.
Папа посмотрел на меня, бросил взгляд на Рида и пересчитал наши конечности, чтобы убедиться, что они все еще на месте.
– Что-нибудь сломали?
Рид поднялся вместе со мной.