Коварная ложь

Мой взгляд метнулся к окну, чтобы убедиться: летающих свиней там нет. Мойщик окон, стоя в люльке, качал головой в такт музыке. В руках он держал тряпку и скребок.

Он кивнул мне подбородком, как будто спрашивая: «Что стряслось?»

Просто мой разум взорвался. Не на что смотреть, но к концу твоей смены тебе придется стереть с окна пару кусочков мозга.

– У твоей матери была такая же записная книжка, как эта? – повторил я, зная, что это меняет все.

Мать его. Все.

– Да. – Эмери слегка улыбнулась. – Тебе нужны ватные палочки? Думаю, смогу найти пару. – Она втянула нижнюю губу, не спеша пожевав ее. – Когда Вирджиния потеряла ее, она разнесла дом, чтобы ее найти. Она смотрела с такой яростью и паникой, я предполагала, что она записывает там свои интрижки. У них с папой все уже было кончено. Их брак был браком по залету после того, как она забеременела мной.

Ее взгляд вернулся к гроссбуху, и она продолжила:

– Она была убеждена, что записную книжку украл кто-то из слуг. Хотела уволить всех, включая твоих родителей. Назвала это «зачисткой». Папа убедил ее не делать этого. Сказал, что она может завести новую записную книжку. Он всегда был такой хороший.

Мой фундамент покачнулся.

Все, что казалось мне истиной, трансформировалось. Я стоял на обрыве в середине оползня. Единственный путь был вниз.

Глава 40

Эмери

Мы с Идой Мари уставились на картину, склонив головы и пытаясь понять, устремляется ли v-образная форма к странно очерченному члену или это набедренная повязка телесного цвета.

Как только куратор сказала мне, что Торжествующий Сизиф все еще в продаже, я подала запрос, чтобы его немедленно зарезервировали.

Доказательство того, что Нэш Прескотт в Северной Каролине стал именем нарицательным.

– Ты одинока?

Вопрос Иды Мари потряс меня. Ее даже не должно было быть тут. Никого не должно было быть, но Шантилья превратила это в экскурсию, как только услышала мой разговор с куратором.

– Что? – Я отвела взгляд от набедренной повязки в форме пениса или пениса в форме набедренной повязки и посмотрела в оленьи глаза Иды Мари. – Почему ты спрашиваешь?

– Мы работаем вместе уже, кажется, два месяца? Я никогда не слышала, чтобы ты говорила о ком-то. Ни о семье. Ни о друзьях. Ни о парне.

– Ничего себе, спасибо.