— Шо я, шо я! — наседал Погребняк. — Шо ты мне жинкой памороки забиваешь? Иди побалакай с Дибровой, тогда и скажешь, в навозе или не в навозе твоя жинка копается. Знаешь, якое распоряжение дал председатель? Отрезать у всех вас, кто ушел на завод, участки!
— Отрезать?..
— Оставляем по пятнадцать соток как служащим, остальное — геть!
— И куда ж вы «остальное», в карман положите или за щеку? — Антон раздул ноздри, сдавил брови на переносице так, что они пиявками полезли одна на другую. Чувствуя, что его начало лихорадить, старался сдержать себя, чтобы не нажить нового лиха. Ему показалось, что нашел разумное доказательство. Поторопился выложить его перед бригадиром: — Огород не мой, а батькин. С ним и балакайте.
Вернувшись в сельмаг, развел руками перед продавщицей:
— На себе не донесу, на тачке — зеркало расколю.
Видя Антонову озабоченность, продавщица посоветовала:
— Ой, Охримович, чего вы так переживаете? Бегите до Йосыпа, нехай запряжет в бричку сельповских коней и спокойно перевезете.
— Йосып тоже пошлет…
— Что ему стоит? Поедет и балакать не станет.
Йосып ответил с готовностью:
— Це можно.
Задок брички пришлось вынуть: шкаф по длине не вмещался. Уложили покупку бережно, зеркалом кверху. Под бока натолкали сена. Шли рядом с подводой: Йосып справа, чтобы сподручнее помахивать кнутом на лошадей, Антон ступал слева, поддерживая на тряских местах зеркальную крышку шкафа. Разговор вести было неудобно: бричка сильно тарахтела по мостовой. Да и говорить-то вроде не о чем. Шагали молча. Уже за Компанейцевой балкой, когда кончилась мостовая и колеса брички больше не тарахтели, а только сипели по глубокой плисовой пыли, Антон спросил:
— Хутор-то наш коммунский, видать, все забыли? Да и коммунаров осталось не так густо: кто помер, кого унесла война, третьи разъехались… Ты как, помнишь?
— Что тебе хутор? — спросил Йосып, не улавливая, в какую сторону клонит Антон.
— Сам не знаю. Только вот стоит в голове и стоит.
— Садок был добрячий, — заметил Йосып, — таких садков теперь нема.
— А райские яблочки! — подхватил оживленно Антон.
— Слюнками изойдешь… Но!.. Спотыкаешься, холера! — прикрикнул на чалую, доставая ее кнутом через спину соловой, идущей в упряжке справа.
— Садка уже нема, — сообщил, как новость, Антон. — Выкорчевали петровщане. Теперь же земля отошла к Старой Петровке.
ebooksa