— Опять орехи, шоб их мороз ударил!
Простодушный Йосып замечает:
— Они на морозе еще солодше.
— Вызову батька, нехай он с тобой побалакает, бо у меня голосу не хватает.
Йосыпу такая угроза не страшна: батько на хуторе, станет он тащиться в школу, когда у него работы по самую завязку.
— А ты, Баляба? — обращается Хавронья Никитична к Антону. — Чего связался с таким здоровилой?
Тошка молчит, только брови сводит на переносье. Он тоже уверен, что его батьку не позовут: далеко батько, аж в Мариуполе, на тракторных курсах. А матери тоже некогда заниматься сыном, активистка же.
Хавронья Никитична удивительно отходчива.
— Сидайте тихенько! — Она берет в правую руку мел, в левую тряпку, подходит к доске. Три строчки крестиков, три строчки кружочков-бубликов появляются на темном поле классной доски.
Йосып старательно списывает задание, дышит тяжело, как загнанный конь. Перо его задирает тетрадку, крапит ее мелкой чернильной моросью. Огромные глаза Йосыпа навыкате. Широкий язык облизывает пухлые губы. Тяжелую работу задали хлопцу, даже испарина на лбу проблеснула. Йосыпу и впрямь нелегко. До двенадцати лет не водили в школу, на тринадцатом — коммуна заставила. Отец у Йосыпа вроде человек с понятием, а вот рассуждает не по-теперешнему:
— Учение ему, коханый, без дела. Руки-ноги есть — на кусок хлеба заработает.
Тошка Баляба — ученик иной сноровки. Когда другие только-только прилаживаются к делу, у него, глядь, уже все готово. Так и в этот раз. Споро управившись с крестами-нулями, заскучал хлопец. Затем, недолго раздумывая, полез в сумку, достал зачерствевший пирожок с фасолью.
— Баляба! — окликнула Хавронья Никитична. — Снедать сюда пришел?
— А шо? — простодушно удивился Тошка.
— Ты в школе чи где?
— Я все написал.
— Неправда! — Учительница подходит вплотную, заглядывает в тетрадь, удивляется: — Коли ж ты успел? — Ей не верится, что можно так проворно управиться с уроком.
Тошка объясняет:
— Дивлюсь, як вы робите, и за вами следом тоже роблю.
Словно мать, погладила по стриженой макушке.
ebooksa