Библиотеки монахов и школы каллиграфии
Примерно в середине VI века (549–550) римский дьякон Рустик, находясь в Константинополе со своим дядей, папой римским Вигилием, пожелал использовать случай, позволивший ему оказаться в столице империи, и тщательно изучить документы Халкидонского собора. Он сравнил латинские варианты этих текстов со многими греческими рукописями, в том числе экземпляр сборника этих документов, хранившийся в монастыре Неусыпающих. Рустик очень старательно отметил все различия между многочисленными копиями одного и того же текста и уделил особое внимание тем расхождениям, которые обнаружил в рукописи Неусыпающих – единственной, которая была полной, и единственной, которая постоянно была у него перед глазами.
Римский дьякон не дал в своей рецензии никаких указаний на то, где находился этот монастырь. Если это был знаменитый монастырь Неусыпающих, основанный у ворот Византия святым Маркеллом, а не безвестная обитель, подчиненная халкидонской епархии, то этот случай – самое раннее упоминание о библиотечной книге, принадлежавшей одному из религиозных учреждений Константинополя. Рукопись Рустика была создана в дни Вселенского собора 451 года, и значит, библиотека, из которой дьякон ее взял, – единственная, следы которой можно обнаружить в прошлом до середины V века. В царствование Юстиниана в этом монастыре Неусыпающих, несомненно, было большое количество книг, и один живший тогда писатель утверждал, что переписал там и перевел тринадцать писем святого Исидора Пелусийского; в том монастыре хранились две тысячи писем этого святого монаха, они были заботливо пронумерованы и объединены в четыре очень старых рукописных сборника, каждый из которых содержал пятьсот писем. Именно эти рукописи впоследствии были напечатаны.
Нет никаких сомнений, что каждый византийский монастырь обладал библиотекой, в которой благочестиво и заботливо хранились книги, необходимые для церковного богослужения и нужные монахам для ученых занятий. Святой Феодор Студит писал о специальном месте для книг, которое было в его монастыре, и о библиотекаре, которому было поручено их охранять. Этот библиотекарь надзирал за всеми рукописями, так что никто не мог коснуться ни одной из них без его разрешения. Только он имел право брать их с места и возвращать обратно, переносить их с одного места на другое, убирать с них пыль и вообще поддерживать их чистоту.
Имена некоторых таких библиотек известны из надписей в конце редких рукописей или из Актов какого-либо собора. Например, существовали библиотеки монастыря Богоматери Одигитрии, Богоматери Перивлепты (в честь иконы Богородицы, которая хранилась в константинопольском монастыре Перивлептос, что значит монастырь «Прекрасных Видов»), Крестителя в Студийском монастыре, библиотека во имя святого Иоанна Крестителя в монастыре в Петре, в монастыре Святого Максимина, в Манганском монастыре. Монастырь Халки на Принцевых островах, находившийся недалеко от Константинополя, тоже имел знаменитую библиотеку.
Нам известны даже форма и местоположение одной из этих монашеских библиотек; она находилась в монастыре Вседержителя и была основана императором Иоанном Комнином. Этот монастырь стоял среди василианских монастырей, но был там единственным, где жили монахи ордена Святого Антония; видимо, он был очень большим, поскольку в нем одновременно проживали до семисот монахов; находился он возле церкви Святых Апостолов. Возле места, где находился этот монастырь, до сих пор существует восьмиугольная постройка, где, видимо, находилась монастырская библиотека. Г-н Паспатес полагает, что многочисленные здания этого типа, несомненно построенные по образцу здания государственной библиотеки, имевшего прозвище Восьмиугольник, – не что иное, как монастырские библиотеки.
Интересно было бы ознакомиться с содержимым некоторых из этих монашеских библиотек. Можно быть уверенным, что некоторые из них были крупными, поскольку в некоторые дни, предписанные уставом, все монахи могли взять себе там по книге, каждый ту, которая ему подходила. Такие монастыри, как Студийский, где могли одновременно жить до тысячи монахов, должны были иметь большое число книг. К сожалению, до нас не дошел ни один каталог этих монастырских библиотек. Те немногие перечни книг, которые мы знаем (каталог из основанного в 1077 году Михаилом Атталиотом маленького монастыря Господа Всемилостивого, каталог из знаменитого монастыря Святого Христодула на Патмосе, составленный в 1201 году, каталоги с горы Афон и из многих византийских монастырей Южной Италии), относятся к эпохе гораздо более поздней, чем та, которую мы изучаем. Однако против этого прискорбного отсутствия документов, как бы мы о нем ни жалели, все же, как нам кажется, есть лекарство. Такие каталоги, несомненно, имели бы величайшую ценность для истории византийской литературы, но нам не важно знать, в каком состоянии находилась та или иная монашеская библиотека и точное число книг в каждой из этих библиотек; нам важно взглянуть на все эти библиотеки в целом и знать, какие книги в них встречались чаще всего.
А немногие известные нам инвентарные списки монашеских библиотек XI, начала XII, XIII и XV веков позволяют сделать вывод, что эти библиотеки были удивительно похожи: во всех были одни и те же сочинения, а отличались они только количеством книг, которыми владели. Похоже, что библиотеки везде были одинаковы, как сам монашеский устав. Их составители следовали одним и тем же неизменным традициям: одинаковость уставов, богослужения, учебы во всех василианских монастырях вызывала необходимость иметь одни и те же книги; всюду одни и те же книги удовлетворяли одинаковые потребности религиозной жизни. Доказательством этого служит каталог того монастыря Господа Всемилостивого, который был основан Михаилом Атталиотом в Константинополе приблизительно во второй половине XI века. Большинство книг, входивших в его библиотеку, были ему переданы во время его основания по инвентарному списку как часть монастырского имущества. Они могли подойти любому другому монастырю, они были частью необходимого для монастырей движимого имущества и были одинаковы для всех обителей так же, как остальные принадлежности религиозного культа – священные сосуды, богослужебные одежды и как монастырская казна. В монастырской библиотеке XI или XIII, XII или XV века и, несомненно, также X или VIII веков, в Константинополе, на Патмосе, в Сицилии или в византийской Италии мы обнаруживаем удивительное постоянство – один и тот же набор книг: библейские, богослужебные, сочинения Отцов Церкви, жития святых и некоторые мирские книги, но даже они были одни и те же; кто знает одну монашескую библиотеку, знает их все.
В первом ряду книг Ветхого Завета находится Псалтырь, которой всегда было несколько экземпляров, затем Книги Пророков, Книги Царств, Книга Притчей, Екклезиаст, Книга Иова, иногда также Книга Левит, Книги Летописей, Книга Ездры, Премудрость сына Сирахова и Песнь Песней.
Наряду с этими книгами встречается много комментариев к Ветхому Завету.
Среди произведений, входящих в Новый Завет, первое место, разумеется, занимали Евангелия. Это мог быть привычный нам набор из трудов четырех евангелистов, или каждое Евангелие отдельно, или, что было чаще всего, их размещали в виде лекционариев согласно порядку богослужебных уроков. Они всегда сопровождаются множеством комментариев, а иногда сравнительным обзором святых Евангелий. Другие книги Нового Завета, который можно было найти в любой из этих библиотек, – Деяния апостолов, послания святого Павла и Апокалипсис, а также комментарии к посланиям святого Павла в очень большом количестве экземпляров.
Но во всех монастырях самым богатым книжным собранием был длинный ряд книг, необходимых для литургии. Даже в самых бедных монастырях были лекционарии, Минеи, Триодь, Пентекостарий, Схематологий, Октоих, Стихерарий, Кондакарий, Ирмологий, Аллилуиарий, Менологий, Евхологий, синаксарии, Параклитик, аколуфии, тропари.
На втором месте по количеству после литургических сочинений были труды Отцов Церкви. Святой Василий и святой Иоанн Златоуст оба были представлены многочисленными экземплярами своих сочинений, и, как ни странно, монахи гораздо больше и охотнее читали работы красноречивого константинопольского епископа, чем труды законодателя монашества. Третье место занимали сочинения святого Григория Назианзина и святого Григория Нисского, святого Иоанна Дамаскина и святого Феодора Студита. В библиотеках более или менее крупных монастырей были также сочинения святого Афанасия, святого Ефрема, святого Кирилла, Феодорита, Евсевия, Оригена, святого Максима Исповедника, святого Иоанна Лествичника, а также сборники отрывков из Отцов Церкви.
Среди житийной литературы в первую очередь нужно упомянуть жизнеописания Отцов Церкви, а также жития святых монахов и аскетов, сделавших честь восточному монашеству, – святого Симеона, святого Пахомия и святых, живших позже, – Феодора и Феофана Начертанных и прежде всего святого Феодора Студита. Жизнеописания святых в редакции Симеона Метафраста наводняли монастырские библиотеки с IX века. В этих библиотеках были также сочинения, созданные с учебной целью, например книга, известная под названием Пандекты, лавсаик (история) Палладия, другое название которой «Рай», книга «Жемчужины» и много панегириков. Добавим к этому сборники церковных канонов и законов империи, сборники гимнов в честь Богоматери, песнопений к праздникам в честь Господа или рассказов о чудесах, совершенных Богородицей из монастыря у Источника.
Мирские же книги были очень редкими в библиотеках, каталоги которых нам известны. Дело в том, что монахи, как читатель уже знает, до поступления в монастырь должны были закончить изучение литературы и потом посвятить себя только изучению монашеских дисциплин и богослужениям, а интеллектуальная подготовка молодежи во всей Византийской империи, очевидно, была намного полнее, чем когда-либо на Западе. Значит, у греческого монаха не было необходимости заканчивать в монастыре литературное образование, и, простившись с миром, он избегал опасности изменить своему призванию, изучая мирские науки. Например, в библиотеке с Патмоса, по словам господина Диля, «из 330 рукописей было не больше двадцати книг, имевших прямое или отдаленное отношение к мирской литературе». Среди рукописей на пергаменте с трудом можно найти дюжину книг, похожих на мирские, притом вероятно, что большинство из них имели очень мало значения. Это две книги по грамматике, две по медицине, один словарь, две безымянные летописи. Ценными работами, кроме двух экземпляров романа о Варлааме и Иоасафе, были лишь книга Иосифа, комментарий Евстафия к «Иудейским древностям» того же автора и рукопись, главной частью которой были «Категории» Аристотеля. Среди рукописей, написанных на восточной бумаге, которых в той же библиотеке было 65, по словам того же Диля, «только пять или шесть представляли собой мирскую литературу; это были словарь, рукопись одной из работ Аристотеля, озаглавленная только именем древнего философа, и три исторических сочинения, из которых два достойны отдельного упоминания: так редко книги этого рода встречались в монашеских библиотеках Востока. Это были летописи патриарха Никифора и хроника Скилицы». Надо также упомянуть один любопытный факт: во многих монастырских библиотеках было руководство, в котором было сказано, как предвидеть грозы и землетрясения и объявлять о них.
Для обслуживания монастырских библиотек нужно было большое число переписчиков, иначе каллиграфов. Еще при основании новой столицы Константин Великий приказал изготовить в Александрии, которая тогда была знаменита своими школами каллиграфии, пятьдесят экземпляров Библии для церквей нового города. Известно, что он подарил святому Николаю, епископу Мир, книгу – Евангелия, написанные золотыми буквами. Считается, что многие из преемников Константина по его примеру заказывали хрисографам экземпляры Священного Писания. При библиотеке, основанной Констанцием, ее основатель-император назначил трудиться семь каллиграфов. Валент добавил к ним еще семь, очень умелых – четырех для греческих текстов и трех для латинских. А Феодосий Младший за свои труды справедливо заслужил прозвище Каллиграф.
Уже в первые века существования церкви христиане с величайшим усердием сохраняли и переписывали книги. «У Оригена были выполненные с большой каллиграфической изысканностью экземпляры главных шедевров языческой древности». Кроме обычных переписчиков, у него на службе были несколько очень умелых в каллиграфии девушек, возможно монахинь, поскольку это искусство всегда было в чести в женских монастырях. Святой Памфил, священник-мученик из Кесарии, имел на службе много каллиграфов и сам не брезговал перепиской рукописей иногда для обогащения своей библиотеки, иногда для раздачи другим. В житии святого Власия, епископа Севастийского, сказано, что он с большим усердием и большим успехом занимался каллиграфией. Святой Лукиан, священник из Антиохии, тоже был каллиграфом; святой Иероним имел под началом большое число писцов, благодаря которым составил себе богатую библиотеку.
Но именно в мужских монастырях надо искать в Византии мастерские каллиграфии, единообразие, которое необходимо для безупречного переписывания рукописей. В продолжение всего Средневековья Константинополь оставался крупным «рынком книг» на Востоке, и этим он, несомненно, был обязан своим справедливо прославленным переписчикам, которые под разными названиями (каллиграфы, тахиграфы, оксиграфы, хризографы) работали в его монастырях, размножая или составляя книги.
Самым известным из этих монастырских скрипториев был тот, который Феодор Студит основал в своем знаменитом монастыре. Положения, которые он велел вписать в Конституцию монастыря, свидетельствуют о том, как важна была для Феодора точная и правильная переписка документов. Каллиграфам полагалось иметь в качестве начальника одного из них – протокаллиграфа, обязанностью которого было подготавливать пергаменты и выдавать задания подчиненным. Простым же переписчикам было предписано под угрозой суровых наказаний старательно заботиться о чистоте своей копии и оригинала, точно сохранять в копии разбиение на строки и промежутки между словами, которые есть в оригинале, верно отмечать точки и знаки ударения и во всем повиноваться приказам главного каллиграфа. Поскольку их работа уже была молитвой и даже более – постоянной проповедью, так как переписывать книги – значит, проповедовать рукой, значит, молча обнародовать спасительные слова и бороться с демоном при помощи чернил и пера, каллиграфы во время Великого поста освобождались от ежедневного чтения Псалтыри, которое устав предписывал всем остальным рабочим группам после первой утренней службы. Мы должны быть благодарны законодателю студийских монахов за то, что этим явно выраженным послаблением он засвидетельствовал, как важны были для него труды каллиграфов. Поэтому неудивительно, что под его умным руководством школа каллиграфов Студийского монастыря была своего рода питомником, где вырастали известные переписчики, чьи традиции пользовались авторитетом и чьи работы пользовались особенно большим спросом. Настоятель этого большого сообщества действительно, несмотря на многочисленные административные заботы и на разнообразные труды, подавал пример подчиненным ему монахам и умел находить время еще и для занятия каллиграфией. В надгробной хвале ему его ученик Навкрат прославил красоту его почерка, а его биограф, упомянув об этом его занятии, сообщил нам, что в его монастыре монахи с большим уважением хранили несколько рукописей, переписанных рукой самого Феодора, и добавил: «Это прекраснейшие рукописи».
К тому же, рекомендуя подчиненным ему монахам заниматься трудом каллиграфа и лично подавая пример переписывания книг, игумен студийских братьев, видимо, лишь следовал старым традициям, которые включил в свой устав. И похоже, что эти традиции еще заботливее хранили монахи братства Неусыпающих. До Феодора его учитель святой Платон обратил на себя внимание своим мастерством в искусстве каллиграфии. Автор панегирика этому святому написал: «Какая рука писала буквы с большим изяществом, чем его рука? Писал ли кто-нибудь более усердно и более заботливо? Кто мог бы перечислить всех, у кого в руках есть его работы, выписки, которые он извлек из божественных сочинений Отцов Церкви и которые так полезны своим владельцам? Тем, что наша библиотека хорошо снабжена книгами, разве мы не обязаны его труду и умению? Когда мы держим в руках эти книги, наша душа становится светлей, и мы восхищаемся этим пером, таким плодовитым и таким умелым».
ebooksa