Клаудия с безмятежной улыбкой откинулась на спинку кресла-качалки. Лампа сегодня стояла так, что отбрасывала на ее волосы яркий ореол. Наверное, это и вывело меня из себя – что она прикидывалась этаким невинным ангелочком. Я кипел от гнева, поэтому с большим трудом выбирал слова.
– Всю свою жизнь, Клаудия, вы отдавали себя в лапы садистов, мошенников и преступников, которые вертели вами, как хотели, унижали, оскорбляли… И вот он я, вы сами ко мне пришли. Я делаю все, что вы захотите. Однако им вы доверяли, а мне – нет. Скажите, в чем причина?!
Она пожала плечами.
– Я прислушиваюсь к советам своей духовной наставницы. Звоню ей, и мы часами говорим по телефону. Она помогает мне во многом разобраться.
– И что она говорит?
– Следить за тем, что я вам рассказываю.
Я встал и принялся расхаживать по комнате.
– Клаудия, я терпел, сколько мог. Старался вас понять. Но, наверное, мне лучше вернуться к сочинительству художественных книг. Будем считать, что за эти два года я получил ценный опыт, и на этом завершим работу.
– Дэн, вы не можете так со мной поступить! Все должно идти своим чередом.
– Как говорил Рэтт Баттлер, «Честно говоря, моя дорогая, мне наплевать»…
Клаудия по-детски засмеялась и показала на меня пальцем.
– Кларк Гейбл из «Унесенных ветром»… Да?
Я невольно смутился от такой детской непосредственности.
– Да, Клаудия.
– Я два раза видела его по телевизору!
Я представил, как она сидит одна в постели, подоткнув дверь кухонным ножом, и смотрит старые фильмы. Гнев мой иссяк. Я вздохнул.
– Чего вы хотите от меня, Клаудия?..
Она недоуменно вскинула брови.
– Чтобы вы продолжали работу, естественно. Все получится. Уж если что я могу сказать о вас, Дэн, так это что вы никогда не сдаетесь. Вы докопаетесь до правды, чего бы вам это ни стоило. Беда в том, что я почти не помню те дни. А когда я чего-то не помню, то пробелы заполняю сама и потом не могу сказать наверняка, где настоящие события, а где вымышленные.
– Психологи называют это конфабуляцией.