— Ты что же это носа не кажешь? Обиделась, что ли?
— На что мне обижаться. — Клава старалась говорить как можно спокойнее.
— Как Марфа Сидоровна? Когда приедет? — Зина легко перескочила утонувшее в сугробе прясло.
— Завтра или послезавтра… Сначала хуже было. А теперь, пишет, полегчало. Даже на Церковку ходила. Гора так называется…
— Вон что! Хорошо.
Они набрали по охапке дров и зашли в дом.
— Да у тебя, как на улице! — удивилась Зина. — Замерзнешь. Утром не топила, что ли?
— Когда же? В пять на ферму ушла.
— Группу приняла? — опросила Зина.
— Приняла… — У Клавы дрогнул голос. Она отвернулась.
— Тяжело в такие морозы, — сочувственно заметила Зина. — Как дела-то идут?
— Да никак! Пальцы обморозила! — зло выкрикнула Клава, но тут же, устыдясь своей горячности, покраснела и опять отвернулась. А Зина, кажется, ничего не заметила.
— Сильно обморозила? Гусиным салом надо… У нас есть, я принесу… — Зина направилась к двери, но у порога приостановилась: — А может, тебе лучше в контору опять попроситься? Зиму поработаешь, а там видно будет. В институт поедешь.
— Вот и буду метаться. Не могу я так…
Зина печально качнула головой.
— Да, а вот Федор может. Я ведь понимаю… Шумит, кричит, а все без толку. После самому стыдно. Как я ни старалась — ничего не получается. Ковалев-то больше не заходит. Да и ты вот тоже… Обижаетесь?
— Не нравятся мне такие люди, — сказала Клава.
— Мне тоже не нравятся. А чего поделаешь? Такая она, Клава, жизнь… Да что говорить, придет время, сама все узнаешь… Ладно, сбегаю за гусиным салом.
Оставшись одна, Клава долго стояла у стола. Затем принялась укладывать в печь дрова. Положит полено и задумается. «Любит Федора, все прощает ему. Я на ее месте не простила бы. А возможно, тоже простила бы? Вот если бы Игорь так поступил?..»
Глава четвертая