Загадочные исчезновения

– Десять лет назад, – начал он, – я снимал квартиру. Ты, должно быть, помнишь эти ряды безобразных и безликих одинаковых домов на другом конце города, на Ринкон-Хилл. Поначалу он считался одним из лучших районов Сан-Франциско, но вскоре пришел в упадок и к тому времени, когда я там поселился, лучшие его дни были уже позади, а не так давно эти кварталы вообще снесли. Вереница строений, в одном из которых я жил, располагалась довольно далеко от деловой части города. Каждый дом перед фасадом имел свой собственный миниатюрный садик, отгороженный от соседей невысокой железной изгородью. Садик с математической точностью рассекала дорожка, посыпанная гравием и окаймленная крупными камнями. Она вела от калитки в изгороди к двери в дом. Однажды утром я вышел из дверей своей квартиры и увидел молодую девушку. Она шла в сторону дома по тропинке, с той же точностью рассекавшей соседний участок, слева от моего. Был теплый июньский день, она была одета в нечто белое и воздушно-легкое. На голове красовалась широкополая соломенная шляпа, причудливо украшенная искусственными цветами и прелестными ягодками, как и полагалось по моде того времени.

Изысканная простота костюма ненадолго привлекла мое внимание – взглянув на ее лицо, я не мог уже думать ни о чем земном.

Не пугайся, я не собираюсь ее описывать, да и это было бы оскорбительно для нее, скажу только, что красота ее была бесподобна. Все совершенства, о которых я грезил, были воплощены в этой девушке, словно она – не дитя человеческое, но изваяна рукой самого Создателя. Потрясение мое было столь велико, что я, ничтоже сумняшеся, снял перед ней шляпу, как католик или протестант в религиозном экстазе обнажает голову пред ликом Святой Девы Марии.

Однако молодая женщина не выказала и тени неудовольствия; она просто взглянула на меня своими восхитительными темными глазами и, не сказав и слова, прошла в свой дом. Но во взгляде ее было нечто, что заставило мое дыхание прерваться. Я стоял как вкопанный со злополучной шляпой в руке и ужасно переживал свою бестактность.

Но было и другое чувство, которое я тщательно скрывал, но лелеял в себе – меня поразила удивительная красота незнакомки.

Замешательство длилось недолго, и я продолжил свой путь, но сердце мое осталось там, на тропинке ведущей к дому, и оно принадлежало более не мне, а тому неземному созданию, что встретилось мне.

Обычно со службы я возвращался на закате, но в тот день уже к полудню совершенно утратил способность что-либо делать или думать о чем-либо ином, кроме таинственной красавицы, и после обеда был уже дома. Но напрасно оставшуюся часть дня я провел в своем палисаднике, притворяясь, что увлечен цветами, растущими там и до которых прежде мне не было никакого дела. Мои надежды были напрасны. Она так и не появилась.

Беспокойную ночь продолжил день, наполненный надеждами, ожиданием и разочарованием.

Но еще сутки спустя, когда я бесцельно бродил по окрестностям, я встретил ее.

На этот раз я сумел не повторить глупости, совершенной днями раньше, не снял шляпы, и взгляд мой не был бестактно долгим и пристальным, но сердце мое, понятное дело, билось неровно. Я почувствовал, как против воли краска румянца заливает лицо, когда она подняла на меня взгляд своих черных, больших глаз. Я понял, что она узнала меня, и в серьезном взгляде ее глаз не было ни лукавства, ни дерзости, ни кокетства.

Не стану утомлять тебя подробностями. С тех пор я встречал ее многократно. Но не только не пытался свести с ней знакомство, но даже делал вид, что почти не замечаю ее.

Возможно, мое поведение покажется тебе непонятным, непонятны будут и усилия, которых оно мне стоило. Да, я влюбился в нее или вбил себе в голову, что влюбился. Но может ли любовь переделать характер, а с ним и отношение к жизни?

Как ты знаешь, от рождения я принадлежу к так называемой аристократии. Так называемой, потому что не перевелись еще глупцы, которые любят делить общество на классы. И находятся еще большие, которые гордятся своей принадлежностью к этой касте…

Он саркастически улыбнулся.

– Несмотря на всю красоту, грацию, очарование, девушка не принадлежала к этому кругу. Я навел справки и узнал ее имя – нет необходимости сейчас его упоминать, – разузнал кое-что и о ее семье. Она была сиротой и жила у тетки – старой, неприятной особы, страдавшей от ожирения и скверного характера. Дом ее стоял по соседству, рядом с моим.

Ты знаешь, что позднее я наследовал приличный капитал, чтобы ни в чем себе не отказывать, но в ту пору я был совсем небогат и жил исключительно на жалованье.

Женитьба на девушке связала бы меня с ее семьей и приговорила к чуждому стилю жизни. Мне пришлось бы расстаться со свободой, книгами, проститься с милыми моему сердцу привычками и занятиями и… зарабатывать деньги. Последнее уронило бы меня не только в собственных глазах, но (что тогда было особенно существенно для меня!) и в глазах «общества».

Так я думал. И эти доводы казались мне убедительными. Я размышлял о множестве обстоятельств, думал обо всем и обо всех, кроме самого себя, да и как я мог думать по-иному, если за мной стояли поколения предков и каждый кровяной шарик в крови, бегущей по моим венам, восставал против возможного мезальянса?..

Но был ли в этом хоре голосов и мой голос?

Короче говоря, моя любовь, это восхитительное чувство, видимо, на какое-то время покинула меня, и возобладали иные чувства: мои вкусы, привычки, предубеждение и сословные инстинкты.