Черный телефон

22
18
20
22
24
26
28
30

– Там, там! – тычу я пальцем.

Она останавливается, немного не дойдя до конца туннеля, и смотрит на окоченевший труп в куче мусора. Внимательно изучив его, тетя говорит:

– А, этот… Ладно, пойдем. Он очухается, Гомер. Пусть думает о себе сам, а мы займемся своими делами.

– Нет, тетя Мэнди! Давай уйдем отсюда! Пожалуйста!

– Ну что за глупости, Гомер? Иди сюда.

– Нет! Никуда я не пойду!

Разворачиваюсь и в панике бегу со всех ног, совсем больной от запаха мусора, и от вони летучих мышей, и от этого мертвеца. Бегу от жуткого шуршания старой газеты, от испражнений маленьких тварей. Бегу от дурацкого замаха Хэпа Дила, от сезона, пошедшего коту под хвост, как и в прошлом году. Бегу, размазывая по лицу слюни и слезы. Рыдаю, хватая ртом воздух, но воздуха нет.

– Перестань! – орет Мэнди, догоняя меня, и швыряет в сторону сумку с провизией для пикника. – Хватит! Господи, да заткнись ты наконец!

Она хватает меня за пояс, а я выворачиваюсь – не хочу, чтобы меня трогали, и бью назад локтем, попадая ей точно в глазницу. Мэнди вскрикивает, и мы падаем наземь. Она оказывается сверху, ударившись при падении подбородком о мою макушку, и я вою от неожиданной боли. Мэнди лязгает зубами, издает судорожный вздох, и ее хватка ослабевает. Я вскакиваю, вырываясь из ее рук, однако тетка цепляется за эластичную резинку моих шортов.

– Черт возьми, да перестань уже!

– Нет! Я не пойду туда! Не пойду, не пойду, не пойду! Отпусти! – ору я с пылающим лицом.

Рвусь вперед, отталкиваясь от земли, словно спринтер от упора, и через секунду выворачиваюсь из захвата, сразу набрав бешеную скорость. Мэнди вопит за спиной:

– Гомер! Гомер, немедленно вернись!

Добежав почти до Линкольн-стрит, я ощущаю холодок, ползущий по ногам, и бросаю взгляд вниз. Ах, вот как мне удалось вырваться… Выскочил из шортов, за которые держала меня Мэнди. Из шортов и заодно из трусов. Гляжу на свое невеликое мужское хозяйство – розовое, гладкое, болтающееся на бегу между ног, и нагота внушает мне необъяснимый восторг.

Мэнди догоняет меня на полпути к машине, припаркованной на Линкольн-стрит. Куча зевак видит, как она хватает меня за волосы и валит наземь. Мы боремся, и Мэнди кричит:

– Да сядь ты, глупый говнюк! Ненормальный!

– А ты – жирная шлюха! – воплю в ответ я. – Дармоедка буржуйская!

Может, я обозвал ее и не совсем так, но примерно в этом роде.

* * *

Наверное, происшествие в Уилхаус-парке стало последней каплей: через пару недель, пока у команды выходной, мы все вместе едем в Вермонт, в интернат «Академия Байдена». Мама настояла, что нам следует ознакомиться с этим заведением. Говорит – это подготовительная школа, но я-то видел их буклет! Там полно всяких терминов типа «индивидуальные особенности», «стабильная среда», «социальная адаптация», так что я представляю себе, куда мы направляемся.

Перед главным корпусом нас встречает парень в джинсах, заношенной синей рубахе и трекинговых ботинках. Представляется как Арчер Грейс. Говорит, что работает в приемной комиссии и готов нам здесь все показать. Академия находится в Белых горах. На дворе август, однако тут нежарко – прохладный ветерок шелестит в верхушках сосен. Отличный для лета денек! Как в октябре, когда проходит Мировая серия. Мистер Грейс ведет нас на небольшую прогулку по городку академии. По пути останавливаемся у пары кирпичных корпусов, заросших цепким зеленым плющом, заходим в пустые классы и минуем актовый зал со стенами, выложенными темными деревянными панелями. Окна закрыты плотными бордовыми шторами. В разных концах зала стоят два бюста: Бенджамина Франклина, высеченный из молочно-белого мрамора, и Мартина Лютера Кинга из темного камня типа оникса. Бенни хмуро таращится через весь зал на знаменитого проповедника, а тот, похоже, только что проснулся и еще толком не продрал глаза.