Телефон звонил и звонил. Финни продолжал затягивать провод. На потемневшем лице Элберта читался вопрос.
– Это тебя, – сказал Финни.
Между базами
Во вторник после обеда Сара появилась на работе с пирсингом. Уайетт заметил, что она старается держать голову пониже и прикрывает рот скомканной салфеткой. Салфетка очень скоро пропиталась кровью. Уайетт сидел за компьютером слева от девушки и наблюдал за ней краешком глаза. Он обрабатывал сканером и отмечал в компьютере возвращенные клиентами видеодиски. В следующий раз, когда Сара поднесла ко рту салфетку, он заметил в ее кровоточащем языке стальное колечко. Интересный поворот в биографии Сары Кенсингтон.
Сара уже давно понемножку панковала. Когда она только устроилась работать в «Прокат дисков», она выглядела простовато и невзрачно: короткие темные волосы, близко посаженные глазки. Держалась холодно и неприступно, как человек, привыкший, что его не любят. Уайетт и сам был отчасти таков и думал, что они смогут сойтись. Ничего подобного. Она на него даже не смотрела и часто делала вид, что не слышит, если он к ней обращался. Вскоре Уайетт решил, что оно того не стоит, и лучше держаться от нее на расстоянии.
Однажды к ним в прокат пришел один хрыч, тип лет сорока, какой-то ряженый с бритой башкой и в собачьем ошейнике, с которого свисал поводок. Он искал «Сида и Нэнси» и попросил Сару ему помочь. Они какое-то время болтали. Сара ухахатывалась над каждой его шуткой, а когда был ее черед говорить, громко и взволнованно сыпала словами. Дико было видеть, как она перед кем-то выделывается.
На следующий день Уайетт вышел в вечернюю смену, а парочка уже тусовалась в укромном уголке. Этот клоун прижимал Сару к стенке, и они держались за руки, переплетя пальцы, причем Сара совала язык ему в рот. Прошло несколько месяцев, теперь волосы у Сары ядовито-рыжие, ходит она в байкерских ботинках, а веки мажет тенями какого-то потустороннего цвета. Однако заклепка в языке – это что-то новенькое.
– Кровь-то почему? – спросил Уайетт.
– Недавно прокололи, – ответила Сара, не глядя на него. Злобно ответила. Любовь не сделала ее добрее и общительнее. Когда Уайетт к ней обращался, она по-прежнему хмурилась и сторонилась, словно даже воздух вокруг него был отравленный. Уайетт никогда не понимал и не надеялся понять, почему она питает к нему такое отвращение.
– Я уж было подумал, что ты молнией язык защемила, – сказал он. И добавил: – Ну, а как еще тебе удержать мужчину? Не красотой же своей.
Обычно пронять Сару было нелегко, и ее реакция Уайетта озадачила. Девушка бросила на него испуганный и несчастный взгляд, а подбородок у нее задрожал. Совершенно изменившимся голосом она сказала:
– Оставь меня в покое.
Уайетт испытал какое-то неприятное чувство жалости. Он уже и не рад был, что так сказал, пусть Сара его и спровоцировала. Он даже руку протянул и придумывал, как дать ей понять, не извиняясь, что жалеет о сказанном. Сара отпрянула, глядя на него полными слез глазами, и что-то пробормотала. Уайетт разобрал только «дебил» и «читать бы сначала научился», но ему и этого хватило. В груди разлился ледяной холод.
– Разинешь рот, стерва, и я твою заклепку прямо с мясом выдерну.
У Сары от злости потемнели глаза. Теперь это была нормальная Сара Кенсингтон. Она встала и потопала короткими толстыми ножками вокруг конторки в дальнюю часть магазина – в кабинет миссис Бадия, ябедничать. Уайетт почувствовал раздражение, смешанное с некоторым страхом. Он решил, что устроит себе перерыв, взял свою армейскую куртку и вышел вон. Закурил «Америкэн спирит» и встал у стены, ссутулившись и слегка дрожа, поглядывая на хозяйственный магазин Миллера через дорогу.
На парковку у магазина въехала миссис Презар. В машине сидели и оба ее мальчика. Миссис Презар жила на той же улице, что и Уайетт, дом у нее был цвета клубнично-молочного коктейля. Уайетт подстригал там лужайку, – давно, когда еще занимался этим ремеслом.
Миссис Презар вышла из машины и быстро двинулась к магазину. Мотор заглушать не стала. Красилась она очень сильно, но это ее не портило. Особенно Уайетту нравился ее рот, чуть оттопыренная нижняя губа. С каменным лицом миссис Презар вошла в магазин. Мальчики остались в машине – старший на переднем сиденье, младший – сзади, в детском креслице, пристегнутый. Старшего звали Бакстер. Уайетт и сам не знал, почему помнил его имя. Мальчик был худой и долговязый, наверное, фигурой пошел в отцовскую породу. Младшего брата Уайетт разглядеть не мог, видел только копну темных волос, а над ней болтались две пухлые ладошки.
Как только миссис Презар скрылась в магазине, Бакстер повернулся назад и протянул брату батончик «Твиззлер». Однако стоило младшему до него дотронуться, как Бакстер мигом отдернул руку. Затем снова протянул. Второй раз малыш не купился, и Бакстер шлепнул его батончиком. Так они развлекались некоторое время, а потом старший развернул конфету и сунул один конец в рот. На Бакстере была бейсболка «Твин ситиз», старой команды Уайетта. Неужели мальчишка уже дорос до Младшей лиги? На вид – нет, но кто знает. Возможно, теперь туда принимают с более раннего возраста.
О том времени, когда он играл, Уайетт сохранил приятные воспоминания. В последний год он едва не поставил рекорд по количеству украденных баз. Одна из немногих сфер, в которых он точно был не хуже своих ровесников. К концу сезона у него на счету было девять баз, и только однажды его осалили. Толстомордый питчер-левша постарался. Уайетт метался взад-вперед между базами, а первый и второй бейсмены приближались с двух сторон, перебрасываясь мячом. Уайетт все же решил прорваться, надеясь увернуться, но сразу понял, что совершил ошибку, и его охватило ощущение безнадежности, неизбежного поражения. Второй бейсмен стоял прямо у него на пути, этого парня Уайетт знал: Трит Рэндэлл, звезда команды-противника. Рэндэлл ждал его, широко расставив ноги, и впервые Уайетт почувствовал, что как бы ни старался, цели не достигнет. Он не помнил, как его вывели из игры, помнил только, как бежал, а Трит Рэндэлл стоял у него на пути и смотрел сощуренными глазами-щелочками.
ebooksa