Две недели в сентябре

Глава XIX

– Вы не поверите, – сказал мистер Стивенс, отрезая себе еще один кусок хлеба. – Я, прошел, наверное, пару миль и не встретил ни души – даже ни одного дома не видел. А еще говорят, что в Англии полно народу! Он потянулся за вареньем и плюхнул целую ложку на край тарелки.

Миссис Стивенс была вполне готова поверить – она верила всему, что говорил ее муж, – но представить себе такое не могла. Она была не в силах вообразить, где это можно повернуться кругом и не увидеть ни людей, ни хотя бы жилья. Окажись она в подобном месте, она бы точно закричала от страха, но муж восхищал ее тем, как отважно он погружался в такие пугающие бездны.

– Наверняка это было чудесно. Ты не устал?

– Готов поспорить, что завтра ноги будут как деревянные.

– А обед был хороший?

– Просто хлеб с сыром и пиво – все свежее, вкусное, и порция большая.

– Да ты неплохо загорел! – сказала Мэри.

Он загорел, и еще как – он видел свое лицо в зеркале над камином, когда садился за стол, и оно выглядело так, будто из воротника его рубашки для крикета торчал омар.

– Намажь нос моим кольдкремом, – посоветовала Мэри, и все засмеялись – не потому, что это было ужасно смешно, а потому, что за чаем у всех было необычайно хорошее настроение.

Такое веселое оживление царило за столом впервые с момента приезда – а вызвано оно было тем, что каждый провел день по-своему. Миссис Стивенс начала с любопытного случая, который произошел с ней утром. Она заказала полфунта печенья пти-бер и совершенно точно видела, как продавец взвесил его и положил в пакет. Но дома, открыв пакет, она обнаружила, что в нем курага.

– Ума не приложу, как так вышло! – воскликнула она. – Видимо, он положил мой пакет рядом с другим и отвлекся, когда выписывал чек. А потом дал мне чужой пакет. Когда я понесла его обратно, тот самый продавец ушел на обед, но обменять курагу на печенье они согласились, хоть меня там и не знают.

– Наверняка это проделки фокусника, – сказал Дик. – Интересно, к кому попало печенье?

Мэри рассказала, как им с утра пригодилась “Кадди”, обрисовав их первое купание так заманчиво, что мистеру Стивенсу захотелось быстренько окунуться перед ужином. Эрни сообщил, что нашел себе друга – рыжеволосого мальчика в зеленой шапочке, а Дик описал красивый берег за Олдвиком и свою прекрасную прогулку. Это был в высшей степени удачный день.

– Ну и аппетит здесь разыгрывается, – заявил мистер Стивенс, доедая третий кусок хлеба с вареньем. – На работе мне и печенья с чашкой чая хватает.

Он прикинул по карте, что прошел пешком почти пятнадцать миль, потому что добрался до остановки раньше времени и прошагал еще по крайней мере милю, прежде чем автобус его догнал.

Когда чаепитие подходило к концу, миссис Стивенс принялась убеждать мужа не купаться перед ужином: когда устаешь, пользы от этого никакой, да и замерзнуть легко. Мистер Стивенс поначалу отмахнулся, но втайне был рад и уступил сразу же, как только появилась возможность это сделать, не уронив достоинства. Конечно, было бы скучно идти одному, когда все остальные уже искупались, так что вместо этого он поднялся в свою комнату, снял тяжелые прогулочные ботинки и несколько минут посидел на краю ванны, болтая ногами в теплой воде. Потом надел тонкие носки и парусиновые туфли и спустился вниз бодрым и полным сил. Обернувшись на лестничной площадке, он успел заметить мисс Кеннеди Армстронг – точнее, только ее спину и тонкие бледные пальцы, закрывающие дверь. Жаль, что она такая замкнутая и застенчивая.

После такого напряженного дня все единодушно согласились прогуляться и послушать оркестр. Они решили заплатить, чтобы занять места на площадке перед эстрадой, потому что, хотя с террасы “Кадди” все было хорошо слышно, они не могли наблюдать за музыкантами, а чтобы по-настоящему насладиться игрой, оркестр все-таки надо видеть.

Они пришли как раз вовремя, и им достались удобные шезлонги во втором ряду. Вечер был прекрасным, безмятежным и таким теплым, что мистер Стивенс распахнул пиджак, под который предусмотрительно надел шерстяную фуфайку. Море подступило совсем близко, настолько гладкое и тихое, что смотреть cквозь парапет набережной и видеть неподвижную воду прямо под собой было страшновато. Они откинулись на спинки шезлонгов, вытянули ноги на траве и с интересом наблюдали за появлением музыкантов.

Те подходили к эстраде по двое и по трое, поднимались по ступенькам на сцену, чтобы подготовить инструменты, и аккуратно расставляли стулья и пюпитры. Военный оркестр выглядел куда эффектней, чем обычный. В прошлом году выступал как раз обычный оркестр; некоторые музыканты носили длинные неопрятные усы, и поэтому казалось, что днем они подрабатывают где-то еще и к вечеру не успевают привести себя в порядок. Это портило элегантность всего действа.