– Жить вообще больно, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Отсутствие болевых ощущений называется «смертью».
Я вдруг подумал, что мы с Миловидовым являем собой две противоположности. Я силен и здоров, он хил и хвор. Но я – мякина, а он – железо. Мысль была неприятна.
Глаза большевика открылись, и страдания в них не было, только вызов. Должно быть, приступ прошел.
– А катитесь-ка вы к черту, господин Гусев. Мне нужно работать на крупный капитал.
– Так вы причастны к похищению? Отвечайте! – снова крикнул я. Мне захотелось схватить негодяя за кадыкастую шею и вытряхнуть из него душу.
– Всё может быть. – Миловидов подмигнул. – Побеситесь. И мадам пусть помучается неизвестностью. У вас нет никаких улик, иначе вы явились бы сюда не с барбосом, а с целой командой. По одному лишь подозрению арестовать меня вы не можете, руки коротки. Я важный винтик в империалистическом конвейере по подготовке бойни.
– Какой еще бойни? – не понял я.
– Мировой войны, которую готовит крупный капитал. Да здравствует гонка вооружений! Без мировой войны не будет мировой революции, поэтому я с энтузиазмом помогаю господам Путиловым и Шнейдерам обогащаться. Они сами роют себе будущую могилу.
Не могу выразить, до чего бесил меня этот выродок.
– Вам-то что до будущего? – процедил я. – Вы с вашей чахоткой сойдете в могилу много раньше.
Миловидов посмотрел на меня не зло, а с сожалением.
– В том и разница между настоящими людьми и планктоном вроде вас. Вы всё оцениваете лишь масштабом вашей маленькой жизни. Катитесь, Гусев. У меня нет на вас времени.
Сел, уткнулся в бумаги и перестал обращать на меня внимание.
– Девочке необходимо сделать укол. В ваших же интересах чтобы она была жива! – сказал я, сам чувствуя, что мой голос жалок.
Он даже не поднял головы.
XIII
– Явились? – сказала Хвощова вместо приветствия голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Мы с Кнопфом прибыли к ней на Сергиевскую прямо с завода, вызванные экстренным телефонным звонком.
Мари Ларр и ее кудрявая ассистентка уже находились в кабинете.
– Сегодня пятница, – трагически провозгласила Алевтина Романовна. – Пятница! Моя Дашенька уже целую неделю находится в руках преступников. Действие укола закончилось. Теперь она может каждую минуту… может… – Понадобилось время, чтобы несчастная мать взяла себя в руки. Для этого ей пришлось перейти с трагической ноты на гневную. – А чем занимаетесь все вы?! Бездельничаете?