– Здесь у него среди справочников, словарей и энциклопедий белой вороной торчит один-единственный роман. «Записки сиротки». Полагаю, это и есть ключ. Ну-ка, проверим.
Мы сели к столу.
Я называл цифры, Мари шелестела страницами.
– «Т». «И». «П». «О». «Г». «Р». «А». «Ф». «И». «Я». «Типография».
Потом буквы сложились в «Катковская». Далее шли подряд не две буквы, а две цифры – должно быть, номер дома.
– Что такое «Катковская»? Название типографии? – спросила Мари.
– Нет, улица. Вероятно, по этому адресу находится подпольная типография, потому что никакой легальной типографии там нет. Бог с ней, – сказал я. – На что нам типография? Давайте другой листок.
На следующей бумажке было слово «Гужон» и адрес: Плющиха, тоже с номером. Я предположил, что там живет вожак подпольной организации на московском металлическом заводе «Гужон». Или, может быть, связной. Остальные листки были того же рода. «Хлебопекарня» с киевским адресом. «Депо» в Харькове, какой-то «Арсен» в бакинском Черном Городе, «Порт» на Гаванской улице в Одессе. Всего семнадцать адресов в семнадцати городах.
– Контакты подпольной сети. Наверное, ваш жандарм будет счастлив заполучить эти сведения, – сказала Мари. – Но нам они ничем не помогут. Мы с Бетти зря потратили время. Никакой ниточки к похитителям отсюда не потянется.
Она взяла мой фонарик, вернулась к сейфу. Вынула оттуда маленькую бутылочку, понюхала.
– Цианистый калий.
– Зачем ему? – подошел я взглянуть.
Мари поставила пузырек обратно.
– Он неизлечимо болен. Знает, что его состояние будет только ухудшаться. Вот и приготовился. Листки мы тоже положим на место, как были. Вы отдадите копию вашему жандарму?
Я задумался.
Большевики с их пропагандой мировой революции не казались мне серьезной угрозой для государства – конечно, когда они не выкрадывают маленьких девочек. Но вряд ли подпольная сеть, которую мы обнаружили, участвовала в похищении Даши Хвощовой – все эти изготовители листовок, хлебопеки и грузчики. Будь моя воля, я вообще не загонял бы недовольных в подполье, а позволил бы спокойно, в рамках законности, бороться за свои права. Это не подрывает Ордер, а только его укрепляет. И почему, собственно, интересы фабрикантши Хвощовой для государства должны быть важнее, чем интересы ее работников? На мой взгляд, от чрезмерной активности таких вот Кнопфов вреда для империи было намного больше, чем от всех революционных партий вместе взятых. Нет, помогать ротмистру в карьере у меня никакого желания не было.
– Вряд ли.
Мы заперли сейф и задвинули зеркало. Потом я с Видоком еще раз прошелся по всем помещениям. Ничего дельного не обнаружил. Ни единой зацепки.
День получился хлопотный, но безрезультатный.
С этой кислой мыслью я вечером лег в постель. Но выяснилось, что я ошибся.